умерла, когда мальчик был еще маленьким. С тех пор, он тосковал по ней, ему рано пришлось познать горе. Первое, о ком тогда подумал Жантас, это были матери его боевых товарищей. «Вас ждут мамы и вы должны вернуться живыми! Я знаю, что им будет тяжело без вас,» – с этими словами Жантас добровольно вызвался прикрывать отход товарищей.
Истекая кровью, он вёл огонь по противнику пока не кончились боеприпасы, затем отбивался штык-ножом. Боевики расстреляли Жантаса в упор. Матери тех ребят добились присвоения нашему земляку звания Героя Российской Федерации (посмертно). Этого звания Жолдинов Жантас был удостоен первым в Оренбургской области.
Не осталось в селе семьи, кого не коснулось холодное крыло горя. Напуганные страшными потерями, люди в складчину купили большую черную корову и принесли ее в жертву. На общих поминках, где читали и мусульманские, и православные молитвы, они молили Всевышнего защитить их детей. Горе и страх потерять остальных объединяли и сплачивали жителей села независимо от национальности, от религии.
После смерти сына мой папа замкнулся. Зная, что он с кровотечением так и не пошел в больницу, я спросила его: «Папа, почему ты не хочешь лечиться?» «Моя жизнь не дороже сына» – угрюмо отвечал он. «Почему ты не хочешь подумать обо мне, о маме, о внуках? Почему ты не хочешь жить ради нас?» – плакала я в истерике, но он не отвечал мне, лишь молча смотрел мимо меня, уставшими от страдания, глазами. Я не смогла до него ни докричаться, ни достучаться.
Лишь тогда, когда метастазы рака разошлись по всему организму, он согласился лечиться, но уже было поздно. Его уже невозможно было спасти. Проклятая болезнь захватила организм и поедала изнутри.
Я слушала хирурга о его состоянии, глотая слезы, которые не шли из глаз, а комком скатывались сразу в горло, потому что за дверью кабинета сидел мой папа. Как большой беспомощный ребенок, с ввалившимися глазами, ждал решения врача и меня. Когда я вышла, он внимательно изучал мое лицо, сделав для него его спокойным и равнодушным, я врала. Говорила ему, что врач меня отругал, «такую ерунду, как геморрой», мы не хотели лечить вовремя. Я пыталась лечить папу по схеме одного немца, который с таким диагнозом жил уже двадцать лет, нужно было пить сулему, чагу, нафталин, фракцию, нам показалось, что этот бредовый рецепт даже помог ему, и вместо двух недель, обещанных врачом, он прожил еще полгода, но фракцию папа пить отказался, стал сдавать и покинул этот мир абсолютно замученным болезнью и страданиями. Мне было жаль отца, который много пережил в своей непростой жизни, он был вечно виноватым перед мамой, даже в смерти сына, потому что, не остановил его, разрешил поехать в райцентр.
После поминок я задала ей вопрос: «Мама, ты считаешь папу идеальным мужем?» «Да, твой отец был очень хорошим мужем!» – тихо сказала она. «Жаль, что он никогда не слышал этого,» – подумала я.
После похорон, нужно было решить вопрос с домом, с мамой, для этого семейный совет из близких родственников и друзей семьи собрался