собственность и я могу выписать вас с такой же легкостью, как и прописала.»
Я ходила по дому все тем же молчаливым зомби. Слышала, как при мне с моего домашнего телефона тетя и мама демонстративно громко жаловались на меня всем родственникам, родственникам мужа, односельчанам, среди которых я зарабатывала свой авторитет десять лет. Всё шло «коту под хвост», катилось к «чертям собачьим»!
Мне было трудно простить маме то, что после их разговоров, приходилось идти по селу и слышать, как за спиной все, кому не лень, говорили: «Дана выживает из дома свою родную мать и тетю», «бессердечная эгоистка выгоняет мать-инвалида». В те дни я, как тень, ходила на работу и с работы. Казалось, что мне в спину воткнули и провернули огромный тесак. С ним мне приходилось жить и терпеть эту адскую боль внутри. Ночью, лежа пластом на своей кровати, подолгу не могла уснуть. Все горело синим пламенем вокруг и внутри меня. Это был мой персональный, индивидуальный АД!
Вспоминая то время, только недавно поняла, что мой муж и дети так старались меня не напрягать, что я даже не помню их присутствия в доме, словно, была одна, в захваченной врагами крепости. Моя семья самоудалилась на далекий задний план моей тогдашней действительности, не мешая и предоставляя возможность разобраться в своих отношениях с родственниками самой.
Через две недели у ворот моего дома остановился грузовик, приехал дядя Ахметжан, который выхлопотал маме, как Почетному Гражданину района, квартиру в своем селе и увозил ее с вещами обратно на восток.
Для меня это было неожиданностью, но, возможно, это было лучшим решением. Жить в таком негативе становилось невыносимо. Поборов себя, я сказала матери на прощание: «Я не хочу, чтобы ты уезжала, поэтому участвовать в погрузке твоих вещей не буду. Насчет приданого, ты права, здесь все, действительно, куплено тобой, поэтому я ухожу сейчас из дома, бери все, что тебе нужно, не стесняйся, но с этого дня забудь меня! Твоя дочь умерла в детстве от бронхиальной астмы!» – только потом я заметила, что слово «мама» из моей фразы пропало, как пропадала она сама в эту секунду из моей жизни.
Уйдя далеко за деревню, в безлюдное место у родника, мирно журчавшего у края леса, под кладбищенским холмом, я села, опустив голову на колени, и расплакалась. Уже на расстоянии я прощалась с ней, со всей своей семьей, которую для меня, после смерти отца и брата, представляла она одна. Рядом с кладбищем я хоронила свою любовь к маме, поливая землю своими горькими слезами. Белая капустница летала надо мной, задевая своими тонкими крылышками мои лицо и волосы. Она была такой настойчивой в своей заботе, мне даже показалось, что это была родная мне душа, слетевшая с небес, чтобы утешить меня. Я смотрела на нее и видела в ней свою бабушку в белой ночной сорочке и белом платочке.
Машина уехала, не дождавшись моего возвращения. Я не простилась с мамой физически, но сделала это мысленно, крепко обнимая ее на прощание издали. Тут проявился недостаток