крикнул я мысленно, ощущая себя теперь невероятной помесью Сэта Гекко и его знаменитого прототипа – Хомы Брута. Но не смотреть я не мог.
Вероника что-то искала в багажном отделе у меня над головой. Но, святые угодники, неужели она не понимает, до какой степени короткий у нее топ, как свободно болтается и какой открывает вид?
– Ага, вот! – торжествующе провозгласила Вероника, вытянувшись еще сильнее.
– Джеронимо, – прохрипел я. – Ты мне больше ничего не должен.
– Да, я уже понял, – послышался его спокойный голос.
Вероника достала с полки пистолет и опустилась на одно колено. Ствол уперся мне в лоб. Я перевел дыхание: наконец-то все вернулось на круги своя.
– А теперь, выродок, у тебя есть десять секунд, чтобы придумать хотя бы одну причину сохранить тебе жизнь.
– А моей безграничной к нему любви разве недостаточно? – спросил Джеронимо.
– Нет!
– Но я буду плакать!
– Джеронимо! – рявкнула Вероника и повернула голову ко мне. – Пять секунд. Поспеши.
Я облизнул пересохшие губы и подумал, что душу бы продал за глоток воды. Но у меня спрашивали не последнее желание, а… Постойте, о чем меня вообще спрашивали? Все из головы вылетело, знаю только, что времени все меньше. Что ж, хоть облегчу душу.
– В камере, – произнес я, набрав полную грудь воздуха, – когда ты вывихнула мне руку, я сказал, что у Кармен фигурка красивее. Так вот: я ошибался.
Судя по тому, как вытянулось лицо Вероники, она ожидала чего-то иного. Но чего?
– Очень хочется пить, – добавил я. – Зеленого чая, если можно. Два пакетика, без сахара. Скажи Рикардо, пусть пришлет Кармен, я попрошу ее починить виселицу и навещу папу…
Вероника справилась с потрясением. К этому моменту я сам понял, что несу бред. Кажется, мой эмоциональный двойник попытался взять власть в свои руки, но не учел сотрясения мозга.
Мне навстречу несется блестящая рукоять пистолета. Удара я уже не ощутил – просто рухнул в благословенную тьму.
***
Когда я снова очнулся, вокруг меня сгустилась тьма, только из далекой кабины струился мягкий и уютный свет. На грудь что-то давило, и, сфокусировав взгляд, я увидел пластиковую бутыль с водой. Правая рука уже почти не слушалась, пришлось сворачивать крышку одной левой. Облившись и едва не утонув, я все же утолил жажду и еще немного полежал с закрытыми глазами.
Головная боль почему-то подутихла, но мир то и дело норовил пуститься в хоровод вокруг меня. Пришлось открыть глаза. Серый мрачный потолок поплясал и успокоился. Шипя от боли, я принялся вставать. На середине движения по поднятию корпуса в глаза мне бросилась упаковка от шприц-ручки с надписью «Диазепам-форте». Она лежала на полу, пришпиленная ножом Вероники. Так вот почему мне так хорошо и странно сейчас… Мило.
Джеронимо спал, обнимая шарманку, на том же месте, где его мазала йодом сестра. Голову Вероники я увидел в кабине – она торчала над