дивизии, прямо подсказал мне, что главный удар следует наносить в центре полосы наступления, то есть смежными флангами двух стрелковых полков первого эшелона. Остальное было относительно просто: сюда же, на смежные фланги, направлялись и основные силы артиллерии, инженерных частей и других средств.
Суть моего решения состояла в том, чтобы прорвать оборону противника восточнее Тихвина прямым фронтальным ударом, как и требовал командарм. Эта задача решалась силами 311-го и 38-го стрелковых полков. Разграничительная линия частей проходила примерно по ручью Таборы севернее железнодорожной насыпи. За ними, тоже в центре полосы наступления, находился 60-й полк. Его мы намеревались использовать для немедленного развития успеха и преследования противника. Как уже говорилось, наше наступление проводилось во взаимодействии с наступлением групп войск П.А. Иванова и А.А. Павловича.
Во исполнение решения полки выводились на их направления. Проводилась командирская разведка местности, артиллерия занимала позиционные районы. Командиры старались использовать каждый час, чтобы научить солдат наступать в лесисто-болотистой местности. Много работы было у политического состава. Комиссары и политруки разъясняли личному составу, почему важно разгромить врага под Тихвином. Тогда отдельным оттиском было сделано и доведено до каждого бойца обращение ленинградок – участниц общегородского митинга женщин – ко всем жительницам Ленинграда. Митинг состоялся еще в конце сентября 1941 года. Обращение это было написано кровью сердца и призывало воинов быть стойкими до конца, доблестными, бесстрашными. Позволю себе привести некоторые строки обращения.
Части 65-й стрелковой дивизии на марше под Тихвином
«Мужья наши, братья, сыновья! Помните, мы всегда с вами…
Мы говорим вам сегодня: „Наши родные, не опозорьте нас“. Пусть дети наши не услышат страшного укора: „Твой отец был трусом“. Лучше нам быть вдовами героев, чем женами трусов. Гневом нашей Родины благословляем вас на победы».
Тогда, на митингах, воины дивизии поклялись жестоко бить врага. И клятву сдержали.
Приняв решение, которое К.А. Мерецков утвердил, я, однако, чувствовал себя неспокойно. Все дело было в кордоне Воложба – двух деревянных строениях на поляне к югу от Тихвина, занятых противником. Забравшись на дерево, можно было видеть, как там поднимался дым – гитлеровцы топили печи. Временами небольшие группы противника с полным вооружением направлялись по дороге от кордона в лесную чащу. Вероятно, это было охранение или засада. Вот эта дорога и не давала мне покоя. Она вилась среди болот и топей на Мулево, шла мимо озера Дымское, через лес на Старое Галично, Турково, Горелуху и Большой Двор. Если двигаться по ней от Тихвина, можно было обойти всю группировку войск 65-й дивизии с юга и оказаться под брюхом нашего расположения. Одного взгляда на карту было достаточно, чтобы понять, сколь большую опасность таил для нас такой маневр немецко-фашистского командования. В то же время и наш выход на кордон означал