что более ничего подобного не допустят.
Должен сказать, что оба командира, особенно А.И. Бородий, проявили себя в последующем как очень способные люди. Бородий не только был по-солдатски храбр и решителен, но и отличался большой вдумчивостью, какой-то особой интеллигентностью. Выше всяких похвал было его умение оценивать обстановку, принимать решение и обеспечивать его проведение в жизнь. Вскоре он был назначен комбатом, а затем и командиром полка.
Через некоторое время после отъезда Стельмаха из дивизии в штаб армии позвонил командарм. За промах разведчиков он меня не журил, видимо, щадил самолюбие.
– Раз ты объявил на параде в Куйбышеве, что врага надо истреблять, то теперь издай приказ, чтобы впредь брать пленных, – закончил он разговор.
Из дневника генерал-полковника Ф. Гальдера, запись за 16 ноября 1941 года:
«…В ближайшее время следует ожидать обострения обстановки в районе Тихвина…
Разговор с фон Леебом:…Вчера вечером Тихвин был вне опасности. Сегодня снова наблюдается переброска крупных сил противника с востока на этот участок. Противник здесь ведет атаки с юга. Положение в районе Тихвина пока не очень напряженное, однако в ближайшее время можно ожидать прорыва русских. Противник атакует также с севера.
…Командующий группой армий… предложил оставить Тихвин в целях усиления волховского участка фронта. Я подчеркнул, что, учитывая интересы ОКХ[3], следует во что бы то ни стало удерживать Тихвин»[4] (курсив мой. – П.К.).
Дни тогда не тянулись, они – летели. Хотя основные мероприятия по подготовке войск к наступлению проводили по ночам, чтобы враг не мог обнаружить наших приготовлений, рассвета ждали с нетерпением. Днем командиры изучали местность, проводили разного рода рекогносцировки, обучали личный состав методам действий. С верхушек сосен наблюдатели, не отрываясь, просматривали в сотый, может быть, раз каждый метр неприятельской обороны.
Настала ночь перед наступлением…
Я долго тогда работал с моими ближайшими помощниками – начальником штаба майором Г.Б. Котиком и начальником артиллерии подполковником Степаном Ивановичем Фефеловым. В теплой землянке (ее уже оборудовали саперы) пахло сырой глиной. Мы выслушали доклад помощника начальника штаба по разведке. Особых новостей не было: противник – подразделения 61-й пехотной и 18-й моторизованной дивизий – усиливал инженерные заграждения, особенно минные, совершенствовал старые и отрывал новые траншеи и ходы сообщения, создавал дополнительные огневые точки на переднем крае. По любой группе наших бойцов открывался плотный артиллерийский огонь. Враг вел себя настороженно.
С.И. Фефелов был мастером артиллерийского дела. Он умно и аккуратно рассчитал и обстоятельно доложил порядок артиллерийской подготовки и поддержки атаки, какие цели противника и как будут подавляться или уничтожаться по этапам боя. Все было продумано, промерено и не должно было вызывать беспокойства. Но мы снова и снова