выбрасывая новые ветки, рождая свежие набухшие почки. Оно словно указывало мне направление простертой в небесах зелёной рукой. Оставалось только подняться и пойти.
И я – пошла.
С этого момента лес взял меня под покровительство. Я перестала быть чем-то инородным, стала своей. Живущие здесь существа утратили всякий страх передо мной. Из-под корней выглядывали, блестя глазами-бусинками, пухленькие коричневые зверьки вроде хомячков, – наверно, лесные мыши. По стволам носились бойкие полосатые бурундуки – вверх с набитыми щёчками, вниз с похудевшими, припрятав орешки в дупле. Стайки весёлых разноцветных пичужек звонко щебетали и перепархивали с места на место. Толстые тяжёлые глухари, увидев меня, даже не пытались взлетать, а только переставали клевать ягоды, и, наклонив краснобровые головки набок, глядели вслед. Сколько времени продолжался этот крестный путь? Рождались и гасли миры. Пульсировали галактики. По сложным неведомым орбитам летели сквозь пространства космоса вечные странники – звёзды, а вокруг них кружились, танцуя, крохотные искорки планет… Я брела, почти не чувствуя ног, спотыкалась, падала, поднималась… Когда в глазах темнело, крепко, ломая ногти, вцеплялась в ближайший ствол, и стояла, прижимаясь лицом к шершавой прохладной коре, напитываясь энергией, бессловесной, бесцельной и вечной, как жизнь.
И постоянно, поднимая взгляд, видела направляющую зелёную длань – сначала впереди, затем над головой. Наконец, позади – и надо было оглядываться. А Дерево, израненное, опалённое – но выжившее, надломленное – но снова гордо выпрямившееся, кивало вслед, по-прежнему твёрдо указывая путь.
Потом возникло журчание. Ручья видно не было. Просто под ногами оказалась гряда замшелых угловатых камней. Звук шёл именно из-под них.
– Водица, водица, куда же мне стремиться?
Надо – вниз по течению. Только вниз!
Упала на колени, и, обдирая руки в кровь, стала отбрасывать в сторону влажные шершавые валуны. Не было ни больно, ни тяжело – просто почва всякий раз гудела и содрогалась, когда один из них касался земли. Яма становилась больше. Скоро пришлось лечь на землю. И вот, в глубине, вода.
Кораблик-хвоинка медленно уплыл в темноту. Теперь направление к реке было известно. Сам Тарзан позавидовал бы звонкой переливчатости моего вопля!
Спасибо тебе, спасшее меня Дерево, ось, соединяющая миры! Мне пора возвращаться в свой, человеческий, а ты останешься здесь навсегда. Удачи тебе – и прощай!
Не знаю, откуда взялись силы, чтобы бежать. Зато хорошо знаю, когда они закончились.
Пёстрая галька берега. Выстрелы и охрипшие от крика зовущие голоса. Вдоль зарослей лотоса бежит отец, размахивая руками. На обветренном лице – слёзы… Он тряс меня за плечи, целовал, замахивался, снова тряс – и снова целовал. Я стояла, опустив руки, неподвижная как истукан. И молчала. Не было сил пошевелить губами.
Неожиданно папа подхватил меня на руки – и понёс.
А навстречу уже бежали наши. Отец, ребята – снова все со мной! Мои семеро… Счастливое число!
Плывущая