лично меня, как настоящего мужика, всегда заставляло поступать с ним, как с маленьким ребёнком. Иной раз стоило дать ему хорошего подзатыльника, но, сука, даже руку поднять не мог. Наверное, примерно так же чувствовал себя и Майк Тайсон, когда любимый голубь испускал из клоаки дерьмо на рукав его рубашки. Вроде бы и пакость сделал, но голубку-то оно простительно. Вот так и с Володей.
Однажды в подворотне двое бугаёв лупили его как боксёрскую грушу. А груша из него, сами понимаете, совсем никудышная. Он просто летал между ними, как волан меж ракетками бадминтона, лишь иногда издавая глухие жалобные «ойк». И если бы не я, да пара моих мозолистых пролетарских рук, похоронили бы Володю ещё тогда, и не случилось бы потом ничего подобного.
Но я спас его. Просто взял и без разговоров въехал одному из них в челюсть, а второго заставил слегка ускориться в сторону обшарпанной кирпичной стены. Наверняка парень почувствовал то же самое, что и автомобиль на тест-драйве. Только роль бампера здесь сыграло его удивлённое лицо.
Наверное, это тоже судьба.
Хм, судьба. А ведь действительно. Не случись многих вещей ещё тогда, в молодости, и жизнь пошла бы совсем по-другому сценарию.
В общем, всего и не упомнишь. Много было, и плохого и хорошего. Иногда ссорились, конечно, но у нас это было не всерьёз. Мы всегда быстро мирились, потому что друзей у него больше не было. Володя никогда не пользовался спросом у девчонок, поскольку был, мягко говоря, не очень симпатичным парнем. Да и в пацанские компании его не допускали по той же причине, чтобы, как говорил Васька Железнов, амуры не распугивал. А мне его было жаль. Вот и нянчился на свою голову, помогал, что называется, не увязнуть в болоте.
Как то весной на танцульках в одном зеленогорском молодёжном клубе я познакомился со своей будущей женой. Назову её Ирина. Эта девушка сразила меня сразу и наповал. В отличие от остальных городских дурёх она не слонялась ночами в поисках приключений на свою задницу, а прилежно училась в педагогическом институте. Да и отличалась от них разительно: маленькая, скромненькая, в очёчках и старомодном платьице в горошек. Каким чудом этот кусочек райского сада оказался поздно вечером в городском гадюшнике, я узнал позже. Одна из её сокурсниц таким образом решила отметить свои именины, вот и пригласила всех на танцы, поскольку дома устраивать балаган ей было категорически запрещено сердобольной мамашей.
И вот иду я, а сквозь мелькающие тела вижу это маленькое домашнее чудо, явно чувствующее себя здесь не в своей тарелке. Да и это платьице в горошек казалось таким же неуместным, как полевая ромашка на грядке пионов и хризантем. Она скромно стояла в уголке, такая маленькая и потерянная, что мне тут же захотелось её обнять, прижать к себе и защищать, оберегать от всего враждебного мира. Прямо сердце сжалось в комок.
Помню, как потом подружки угощали её вином. Нет. Это надо было видеть! Ирина брала бокал обеими руками и подносила его к губам так, словно ей предлагали