на сторону трудящегося класса». Они не возражали против посылки советских армейских частей, но выражали настойчивое пожелание, чтобы эти части двигались только вслед за ними. Ленин в этот же день подписал распоряжение комиссарам железных дорог о немедленном пропуске эшелонов 1-го Кавказского казачьего полка, а также эшелонов «Отряда защиты прав трудового казачества», 4-го Донского казачьего полка, других частей 5-й Кавказской казачьей дивизии. Позже к ним присоединились прибывшие в столицу казаки 2-го Донского полка. По инициативе казаков и с разрешения Совнаркома на Дон также отправился 23-й Донской полк, причём в его эшелонах находилось большое количество различной агитационной литературы. Однако по прибытии в свои Области большинство казачьих полков просто разошлось по домам. Так поступали и казаки «революционных» полков, направленных в свои области СНК для борьбы с контрреволюцией, и казаки полков, отзываемых с фронта атаманами и войсковыми правительствами.
Эту особенность отмечали и советские, и войсковые деятели. По словам одного из местных большевиков, ушли в Хопёрский округ и разбрелись по домам казаки считавшегося революционным 35-го Донского полка. Затем так же поступил почти весь личный состав 36-го Донского полка. Некоторые белоэмигранты впоследствии прямо указывали на то обстоятельство, что «приход полков с фронта давал Дону видимость силы. Но только видимость. Эти полки и эти батареи были никуда не годным оружием для борьбы с красными». Настроения донских и кубанских казаков-фронтовиков в это время были одинаковы: воевать они ни с кем не хотели. Но что ещё хуже и привело затем ко многим бедам, так это то, что многие возвращавшиеся казачьи полки без сопротивления сдавали оружие советским отрядам на границах казачьих Областей и, безоружные, расходились по домам. Хотя и понятно, что казаков-фронтовиков прежде всего тянуло на отдых по родным хуторам и станицам.
В крайне непростой и до конца не определённой и неясной ситуации осени 1917 года подавляющее большинство личного состава казачьих частей настороженно выжидало дальнейшего развития событий. Некоторые полки заявляли о якобы преданности революции и о поддержке СНК, другие, наоборот, решительно выступали против признания большевистского Правительства. Причём вторых тогда было явно больше. Так, на совещании делегатов казачьих частей Юго-Западного фронта его участники однозначно высказались против Совнаркома, в поддержку деятельности Юго-Восточного Союза казачьих Войск и идеи Учредительного собрания. А на Дону многие вернувшиеся с фронта казачьи полки по приказу Каледина, хотя и с большой неохотой, но всё же заняли рубежи на границе Области и преградили путь советским отрядам. Казаки не хотели пропускать их в пределы Войска. Но вооружённых столкновений они стремились избегать.
Советское правительство продолжало принимать энергичные меры против антисоветских выступлений в казачьих Областях. О напряжённости