республиканское начальство – за ним присылали черную Волгу.
В какой-то момент дядя Витя по пьяной глупости сел – ненадолго, но по-настоящему и далеко.
В это время оставшееся на свободе семейство подкармливали всем двором, причем – так, чтобы тете Люсе не было обидно. Просто заходили – дескать, пирожков наготовила, делюсь. И татарка тетя Амина, и казашка Рая, и корейцы с 1г этажа 1-го подъезда, и уйгур шеф-повар.
А потом дядя Витя вернулся, и шеф-повар на радостях устроил ему шикарный ресторанного качества стол с президентского уровня пловом – за свой счет, разумеется, гуляли всем двором.
Вот так жили.
Пик Талгар.
Мой самый настоящий дом был на чердаке дачи – там были связки книг и журналов, я их все прочел по нескольку раз. Дача была под Алма-Атой, каждое лето я там проводил месяцы, чаще всего – вместе с дедом. Моего деда звали Хасен Абишевич Абишев, он был доцентом физико-математических наук, уважаемым в Алма-Ате человеком, преподавал астрономию, написал несколько книг. Единственный трофей, который он привез с войны – мешок немецких биноклей, чтобы показывать студентам Луну и звезды.
Гордился тем, что никого не убил, хотя винтовка у него была – война призвала его ездовым в обоз – кому еще можно доверить лошадей, как не казаху из степей Караганды?
Но видел он там что-то настолько страшное, что так толком и не рассказал о ней ничего – ни мне, ни кому-то еще. И за что у него медали – тоже не рассказал. Когда по телевизору показывали фильм на военную тему – говорил одно слово:
– Ерунда… – и выходил из комнаты в свой кабинет, а если слышал немецкую речь – возвращался и выключал телевизор несмотря на все наши протесты.
Но однажды отругал меня, когда я позволил себе какую-то вольную шутку в адрес соседа, жившего этажом ниже – Ивана Ивановича Шнайдера, потомка немцев петровских времен.
И дед мне крепко высказал. Это, пожалуй, был единственный раз, когда он мне что-то говорил на повышенных тонах:
– Дурак! то были фашисты! Другие немцы не виноваты!
Это был настоящий урок непоказного интернационализма, я его хорошо усвоил.
Ять
В 1988 году, закончив самолетостроительный факультет в Новосибирске, я по распределению переехал в Омск – работать в проектном отделе настоящего ракетно-космического конструкторского бюро.
Дело было весной начала 90-х. Думая о чем-то, брел, глядя перед собой, как это бывает. И вдруг увидел совершенно необычное – из-под снега что-то блеснуло. Я ковырнул ногой – и увидел букву «Ъ». Поковыряв снег еще, увидел надпись на решетке, прикрывающей подвальные окна на тротуаре:
– Торговый домъ «Франкъ и сынъ».
Все в этой решетке было для меня необычным. Я был молодой инженер, видел, что металл обработан не заводским способом – во всяком случае, по неизвестной мне технологии. Ручной ковки я раньше не встречал, но, видимо, все-таки, получается, это она.