силуэт. Всё явственнее и явственнее для взора приобретал он черты убиенной. Руки её грозно протянулись и сомкнулись на шее ребёнка. Мальчику сразу же показалось, что его жизненная сила медленно, но постоянно, перетекает в ведьму. Ну и для чего пришёл я сюда, балбес? – успел подумать ребёнок и потерял сознание. Пробуждение было тяжёлым и постепенным. Вот открылся один глаз, за ним второй. В судорожном акте глотания застрял рот. Открытые глаза ничего определить не смогли. Что это было вокруг, день, ночь или иное время года, так и осталось неясным. Судя по состоянию – вокруг царила зима. Или схожее с ней время суток! С трудом присев, мальчик заставил себя пальцами рук раздвинуть веки. О, Боже! Это была она – Снежная королева. В голове завертелись какие-то дикие строчки: «Я прыгал по снежному полю. Было совсем светло, потому что светило Северное сияние. И тут я увидел…» Похоже, доигрался, – мелькнуло в воспалённом мозгу, и падение в полную черноты пропасть бессознания, вновь выручило нашего героя. Следующая вспышка вновь застала его врасплох. Стоя на табурете в каком-то помещении, украшенном зелёным деревцем, он откуда-то знал его название – новогодняя ёлка, одетый в дурацкий бумажный колпак, короткие штанишки и белую плисовую рубашку, украшенную синим бантом с крупными белыми горошками, готовился прочитать постороннему человеку в красном тулупе, меховой шапке и странных белых сапогах, стихотворение. Папа, мама, бабушка и дедушка, а также несколько человек гостей с нетерпением ожидали его выступления, поскольку рассчитывали сразу после вернуться к накрытому столу. И текст-то он знал, и репетировал что-то там про маленькую замёрзшую ёлочку, которую нашли в лесу, однако вышел прокол. Один из гостей перед самым выступление дал ему глотнуть из своего, не малого размера, бокала шампанского, сопроводив сие нехитрое деяние словами: Что же теперь маленькому по такому поводу и выпить нельзя? Стоял мальчик на табурете, стоял, а затем и произнёс: «В науке нет широкой столбовой дороги. И только тот может достигнуть её сияющих вершин, кто, не щадя себя, карабкается по её каменистым тропам.» И густым басом добавил: Ну что, волки? Будем e***ься, сиськи-пиписьки? Уж, скоро за полночь, а Германа всё нет! И слез среди полного молчания публики со своего постамента! Тут опять провал. Выход в действительность из мрака, и чувство огромного облегчения. Могилка сестры, развалины сакли, вновь дома. Кончились, ушли в далёкое небытие ужасы виртуальные, но никуда не делась реальность. И тут из перстня снова тень сестры появилась, да и говорит: Что, братишка, испугался? Это я тебя малость, блин, попугать решила. Надо же за смерть мою преждевременную тебе хоть немного неприятностей сделать. Но, поскольку мне всё равно возрождаться, то хватит, ты теперь в семье большенький, живи, как знаешь. А для начала зарой-ка перстень мой в могилу и сиди жди, что-то да и будет! А ты всю свою предприимчивость прояви. Не зря столько лет рядом с бухарскими аидами
