быть, – один из лучших подарков, который я сделал своим старикам. Лучший подарок. Для них и для всех аргентинцев. Тех, кто нас поддерживал. И тех, кто не поддерживал, – тоже. Потому что в итоге праздновали абсолютно все.
И еще я понял, что с ходом времени этот кубок весит все больше. Три десятка лет спустя его шесть с чем-то килограммов золота уже кажутся тоннами. И я не радуюсь, что никакой другой аргентинский игрок с 1986 года больше не поднимал кубок, это должно быть предельно ясным. Я бы был предателем, если бы радовался. Кроме того, я стал бы им, если бы не рассказывал сейчас все, что мы пережили в те дни, так, как у меня получается, и так, как я чувствую. Потому что так говорю я, Марадона. И я еще повторю несколько раз по ходу моего рассказа: за все это время мне наносили удары по разным местам, но только не по памяти.
Да, я признаю, что есть вещи, которые я вижу спустя 30 лет по-другому. Думаю, я имею на это право. Я сильно изменился, это точно, и многие говорят о моей противоречивости. Но в чем-то я остался прежним и никогда не противоречил себе: когда я решился сыграть ради идеи, я сделал все, что мог, и выложился по максимуму. Поэтому сегодня я говорю, что столько лет спустя мне бы хотелось, чтобы Билардо сделал ради меня то же самое, что в свое время сделал ради него я. Чтобы он сыграл ради меня, как я сыграл ради него. Потому что Билардо, как никто, знает о моих поступках в разгаре войны меноттизма и билардизма. Я руководствовался идеей, которая должна была быть общей. Я поставил футболку своей команды выше собственных предпочтений, потому что Тощий Менотти завоевал мое сердце, хоть я и не говорил этого публично.
Все остальное уже история. И каждый помнит ее, как получается и как чувствуется. Поэтому я говорю, что изложенная здесь правда – моя. А в целом пусть у каждого она будет своей.
Единственное, что я хочу донести, крича, чтобы все услышали, и излагая на бумаге, чтобы все прочитали, так это то, что я помню, как я говорил о том, что мы будем чемпионами, и на меня смотрели словно на сумасшедшего. Ну, не таким уж и сумасшедшим я был, не так ли? В конце концов, мы стали чемпионами.
Далее я расскажу, что мы сделали, чтобы ими стать.
Многие у меня спрашивают о моей знаменитой фразе, которую я сказал, когда еще играл в команде «Луковички», и с группой ребят уже привлекал внимание тренера Франсиса Корнехо. Они, должно быть, видели меня много раз. Меня показали по черно-белому (больше черному, чем белому) телевидению, когда я говорил: «Моя главная мечта – играть на чемпионате мира, а вторая – стать чемпионом…» Затем кто-то меня прервал, и все подумали, что я говорил, будто я хочу стать чемпионом мира. Но на самом деле я говорил об 1/8 финала, о том, чтобы стать чемпионом с моими друзьями! Недавно появилось полное видео: для меня победа в 1/8 была как игра в сборной. Но что я мог говорить о чемпионах мира, когда у меня даже телевизора не было?! Еще не прошел чемпионат мира 1974 года, я и понятия не имел… Вот так часто случается.
В такие моменты, которых на чемпионате мира было несколько – например, перед финалом, – я думал о Тоте, о моей маме.
Как