Так читая в тот раз «Целину» Л. И. Брежнева, запнулся на словах, сообщающих об успехах борьбы в стране с наркоманией. Надо признать, что на перемене перед уроком с приятелями слегка «пыхнул» гашиша. Тогда это было просто и обыденно. На переменах в тёплое время года курящие (и не очень) выходили во внутренний двор техникума, где можно было, особо не церемонясь, примкнуть к кучке-другой даже незнакомых курящих, которые кроме сигарет курили и гашиш (а некоторые «некурящие» гашиш только и курили, если курили вообще). Так вот за компанию тогда с согруппниками сделал всего лишь четыре «ленивые» (не озабоченные ловлей кайфа) затяжки – которых в этот раз оказалось достаточно, чтобы «выловить ступор» на прочтении термина «наркомания».
Мне нет бы, чтобы пропустить вообще это слово, как, впрочем, и само предложение с ним, а то и весь абзац – всё равно бы «прокатило», ибо типа «чтец-профессионал», чуть ли не оратор Спиноза. Но во мне не ко времени и не к месту пробудился принцип – должен прочесть, как надо, и всё тут. Пока напрасно силился это сделать, обратил внимание, что строки на читаемом листе книги уже зелёные. А это непорядок – ведь прежде и всегда они «чёрным по белому». Вот вернув положенный чёрный цвет буквам, «моча в голову ударила» окрасить их вновь волей своего сознания в зелёный, а потом в красный, синий… в любой, а потом опять в чёрный. Что за диво и что это за сигналы с потусторонней действительности? Так в размышлениях об этом на прочтении слова «наркомания» я окончательно и запнулся, не в силах продолжать чтение вообще. Это привлекло внимание весельчака и провокатора веселья остальных в группе («Ци́ня», от фамилии Циноев). Он стал строить рожи как мне, так и всем в группе, и хихикать. И в тот момент меня пробрал безудержный смех, который не мог прекратить даже тогда, когда спрятал голову под стол кафедры и обоими руками с силой стал сжимать (по вертикали) свои челюсти. Преподаватель попросил удалиться из аудитории провокатора моего смеха. А затем, по моей «просьбе» – больше понятной по моим жестам, – разрешил покинуть класс и мне. Выйдя в коридор, слышал, как учитель объяснял согруппникам, что со мной случился «приступ смеха», и попросил другого студента продолжить прерванное чтение. Я же уже в коридоре дав понять провокатору, что изобью его, если он сейчас же не спрячется от меня, упёрся обоими руками в стену и долго ещё не мог насмеяться. Но всё же через несколько минут полностью пришёл в себя, и этого со мной больше никогда в жизни не происходило.
Понятно, что для зав. отделением психушки Черняховска я и стал провокатором её «приступа смеха». Как понятным стало и то, что после этого и непроизвольного информирования ею меня о том, за что именно (по сути) у меня в очередной раз отняли и теперь уже 7 лет жизни, меня в этом учреждении долго держать не станут, найдя причины для этапирования в аналогичное следующее. В 4-местную палату ко мне и ещё двум, со мной