и тут же почувствовала, что нога в порядке и почти не болит.
– Погоди, боль уйму, – он держал ее ступню, покачивая, мягко поглаживал, и Велька с удивлением почувствовала, что боль уходит, исчезает вовсе.
– Ты как знахарка! – она улыбнулась. – Спасибо, Венко!
– Почему знахарка? Знахарь! Меня знахарь один и учил. В дороге да на войне такая наука всем нужна, – он помог ей подняться, – ну, ничего? Не болит?
Вместо ответа она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы и тут же спросила:
– Венко, ты в Карияре бывал?
– Я много где бывал, и там тоже.
– Видал кариярских княжичей?
– Ну, видал.
– Старшего среди них указать можешь?
Парень отрицательно мотнул головой.
– А про проклятье их слышал? – не отставала Велька.
Тот лишь пожал плечами.
– Да не особо.
– Ладно, – Велька вздохнула, – мне их сейчас всех четверых отыскать надо на луговине, где гулянье, и взглянуть, но так, чтобы они не заметили. С этим мне можешь помочь?
Венко помедлил, колеблясь, словно раздумывал, надо ли мешаться в такое дело. Но согласился:
– Отыщем-то легко. А что искать-то станешь, метку от проклятья, что ли? – догадался.
– Ну да, – не стала отпираться княженка, – любопытная я вишь какая. Хочу знать, на ком проклятье.
– А я жадный! – он усмехнулся. – Плату буду с тебя без счета брать!
– Возьмешь свою плату, помоги сначала!
– Ну, пошли, – он крепко взял ее за руку. – Да гляди, ступай легче, ногу береги…
Велька, хоть уже не мерзла, так и продолжала кутаться в его плащ. Прошли немного, потом он поднял ее на руки и понес, хоть она и пыталась протестовать, и ему, казалось, вовсе не было тяжело. А ей чем дальше, тем все невозможней было и думать о том, чтобы расстаться с ним на рассвете.
Наконец пришли, стали слышны звуки праздника, и купальский костер, не такой уж высокий, как поначалу, завиднелся меж деревьями. Венко поставил ее на землю.
– Жди меня тут, я быстро. Осмотрюсь, княжичей твоих найду.
Он вернулся скоро, поманил ее за собой:
– Пошли, лиска. Повезло, все четверо вместе сидят.
Они и сидели вместе, четверо кариярских княжичей, возле крошечного костерка, и мерцающий огонь хорошо освещал их, не обманешься. Все четверо были в похожих рубахах из красного шелка, золотом расшитых. А рядом, пятым, расположился молодой боярин Даробож, всегда добродушный и разговорчивый, лишь случится ему хлебнуть хмельного. Видно, и теперь он уже угостился как следует и увлеченно что-то рассказывал, а княжичи, тоже с чашами в руках, придвинулись к нему близко и слушали.
Велька видела их хорошо, а вот они их с Венко так просто не заметили бы, скрытых кустарником и еще темнотой, которая, отодвинувшись от костерка, еще больше сгустилась там, куда не попадал свет. Дополнительно глаза отводить и нужды не было.
Купец стал позади, обнимая Вельку за плечи, каждым движением заявляя свои права на пойманную «русалку».
И впрямь его руки казались горячими,