от долгого бега мальчишеская физиономия. Кажется, я знаю этого пацана – один из тех, кто потащил гнома на рыбалку… Светлые ресницы хлопнули несколько раз, и мальчишка срывающимся голосом возвестил:
– Вас ведунья зовет!
Мы с доктором переглянулись, потом хором спросили:
– Кого?
– Вас!
– Кого из нас? – уточнил Гизариус, сообразив, что иным способом внятного ответа не добиться.
– Мастера!
Ситуация прояснилась. Чуть-чуть.
– Зачем?
– Она не сказала… – растерялся мальчик. – Но просила поторопиться!
Я вздохнул. Вылезать на холод не хотелось. Совсем. Только-только избавился от простуды – и снова появилась угроза улечься в постель.
– Знаешь, я, конечно, уважаю желание сей достойной женщины…
Доктор нахмурился:
– Не пойдешь?
– Ну-у-у… – Энтузиазма в моем голосе не наблюдалось.
– Собирайся и отваливай! – непреклонно велел Гизариус.
– Но…
– Кому говорят?!
– Я еще не совсем…
– Обленился? Хочется верить… Поторопись!
– Ну куда она убежит? – простонал я, а Гизариус возвел очи к потолку:
– Будь любезен, уважь просьбу старой женщины!
– Кто бы меня уважил… – проворчал ваш покорный слуга и поплелся за верхней одеждой.
Мне не понадобилось много времени, чтобы подготовиться к прогулке на свежем воздухе, и за это я был несказанно благодарен дочке деревенского старосты. Рина, еще летом снявшая мерки, взялась за дело серьезно и ответственно, обеспечив меня комплектом одежды если и не особенно элегантной, то добротной и теплой. Так что я был экипирован с ног до головы: под доггетами[5] толстые вязаные носки, выше – штаны из шерстяного полотна, рубашка с короткими рукавами, вязаная же фуфайка, варежки, колючий, но невозможно жаркий шарф и куртка из плотного сукна, подбитая мехом и имеющая очень важный элемент – капюшон. Посмотрев на меня, доктор усомнился, что я смогу передвигаться «в таких доспехах», на что в ответ получил высунутый язык и гордое:
– Зато не замерзну!
Гизариус махнул рукой, признав бесполезность споров касательно одежды, а я направил свои стопы к домику ведуньи.
Заворачивать в деревню показалось лишней тратой времени, и я двинулся по тропинке вдоль опушки леса, увязая в кашице снега и не успевшей застыть ледяной коркой земли.
Трава пожухла после первого же утреннего мороза, превратившись в бурую, склизкую массу. Листья торопились облететь и добавить гнилостных миазмов к уже имеющимся ароматам вялой предзимней природы. Яркими пятнами оставались только золотые улыбки кустов огнянки да брызги алеющих гроздей рябины. Скоро снег накроет все своим белым плащом, и сверкающий волшебной чистотой сон продлится до самой весны…
Мокрый клочок замерзшей воды плюхнулся мне на нос, заставив недовольно сморщиться. Нет, зима не мое время года. Слишком холодно. Слишком грустно. Слишком…
О, почти пришел. И даже помощь Мантии не понадобилась, чтобы почувствовать знакомый, чуть угрожающий