после больницы правописание не пострадало, несмотря на забинтованную левую руку.
Единственное, что действительно раздражало, – это дома держать ложку в правой руке. Настоящий левша никогда не станет есть правой!
Вот и сейчас, когда пишу эти строки, держу ручку в левой руке, поскольку правой почти разучился писать, но об этом позже.
Ещё одним негативным моментом переучивания меня на правшу явилось то, что я с первого класса начал заикаться; так продолжалось до третьего курса Университета, пока я снова не стал писать левой рукой, случайно поранив правую.
Спасибо моей первой учительнице, не хочу даже вспоминать её имя, ведь она искренне считала, что в Советском Союзе все должны быть одинаковыми, а именно – правшами, да и политика партии была такая, а вред, нанесённый детской психике, с негативными последствиями, – кого это волновало в семидесятые годы прошлого века?
Два раза в неделю мы с мамой мотались на другой конец города в детскую поликлинику на перевязку, поскольку в то время на Жилмассиве поликлинику ещё не открыли.
Снимая бинты, врач заставлял меня сжимать и разжимать руку, чтобы новая молодая кожа привыкла к сгибанию пальцев.
Не помню, по какой причине, но две недели мы на перевязку не ездили. За это время пальцы перестали сгибаться, даже при сильном желании.
– Ну, что же? Будем резать кожу на всех пальцах, иначе, ваш сын не сможет управлять рукой, – заявил врач.
От слова «резать» меня пробил озноб. Со страхом взглянув на маму, я тихо произнёс: «Я боюсь».
– Доктор, а можно не резать? Есть способ как-то по другому разработать руку? Понимаете, он левша, это у него основная рука, а вдруг после операции что-нибудь окажется не так, – обратилась она к врачу.
– Гм… Ну, тогда усиленные нагрузки при помощи резинового кольца, – ответил он. – И через неделю непременно покажитесь мне, не позже.
Мы отправились домой, по пути заглянули в аптеку, купили резиновое кольцо, и я каждый день по несколько часов тренировал кисть.
Двигательная функция восстановилась!
Рассказ второй. Мира Кузминична
…Жилмассив быстро строился. Крупнопанельные дома вырастали, как грибы после дождя. Стрелы башенных кранов торчали повсюду, особенно в той части Жилмассива, которая находилась ближе к городу и должна со временем соединиться с ним.
Наш 148-й дом располагался на окраине, а дальше, – огромное ровное поле, на котором когда-то был учебный аэродром, потом – военное стрельбище, а сейчас -конопляное поле, где мы, пацаны со всей округи, собирали пули разных калибров, копаясь в пыли.
Потом эти свинцовые кусочки расплавляли на костре и выливали отличные «биты» для игры в «чику», – была раньше такая игра на деньги. В то время во всех играх присутствовал интерес.
…Стройки теснили бывшее стрельбище в сторону города, уменьшая с каждым месяцем его размеры. Поле яростно сопротивлялось месивом грязи после дождя, конопляными кустами двухметрового