вещей и добрался до следующей двери. За ней было просторное помещение, затронутое людской заботой. В комнате по левую сторону от вошедшего Криса было три больших окна с растворенными снаружи дома ставнями. Помещение было очень светлым еще и за счет бледно голубой окраски стен. Вдоль стены напротив окон стоял ветхий диван и кресло одинакового выцветшего зеленоватого цвета. На полу посередине комнаты лежали неровно относительно друг друга две ковровые дорожки, оставляющие вдоль стены с окнами и под диваном с креслом голые неокрашенные полы. У стены, расположенной напротив двери, из которой вышел парень, находился самодельный деревянный комод с полукруглым зеркалом, на котором стояла масляная лампа, маленький ковш, пустой бокал и маленькие часы, которые не тикали. При виде такого комода Крису сразу подумалось, что дом принадлежит женщине. Дверь в следующую комнату была за креслом, почти в углу напротив последнего окна. Кристофера почему-то не одолевало волнение, и не терзали недобрые опасения. Ему казалось разумной мысль о том, что, если бы хозяева дома хотели причинить ему вред, сделали бы это давным-давно, пока он был без сознания, и уж никак не стали бы перевязывать его рану.
Этим жалостливым хозяином, вопреки догадкам Кристофера, оказался пожилой мужчина, стоящий у почерневшей жаровни в следующем небольшом помещении, которое служило, и кухней, и прихожей одновременно. Чугунная жаровня стояла на небольшой каменной печке. Дым уходил в распахнутую дверь и в специально сооруженную вытяжку пирамидальной формы, которая углублялась в потолок и выходила неширокой металлической трубой на крышу рядом с каменной трубой глиняной печи. При всем этом концентрированный плотный запах, и вязкая дымчатая пелена стояли во всем доме. Старик повернулся к вышедшему из зала парню и спокойно продолжил вытирать со стола, стоящего у маленького оконца, выходящего во двор. Редкие седые волосы росли по бокам головы пожилого человека, оставляя пустовать макушку. Заросшее неровной, но не длинной белой бородой лицо, как показалось Крису, обладало чертами, которые выдавали его добродушие, скрываемое под маской напускной суровости.
– Как себя чувствуешь? – буднично спросил старик, продолжая оттирать от стола налипшие рыбьи чешуйки.
– Вроде, нормально, – растерянно ответил Крис. – Кто Вы, добрый человек?
Старик глянул на него исподлобья; видимо к нему давно не обращались подобным образом.
– Мое имя – Ларри Хилсон. Я всю жизнь занимаюсь рыбной ловлей здесь, в Пристанище.
– В Пристанище? – переспросил Крис.
– Так называется наш поселок, – пояснил Ларри и зашелся сильным хриплым кашлем. Прокашлявшись, он спросил: – Как твое имя, сынок?
– Кристофер Мол, – ответил парень, приняв ровную стойку неожиданно для самого себя. Привитая армией привычка проскользнула сама собой.
Старик