ему больно. Ее учили на уроках самозащиты, куда ее записал отец. «Главное – наказать и изувечить. Бей его по яйцам, детка. Вот умница, моя дочка».
Ей хотелось развернуться, врезать ему ногой, а кулаком ударить в нос или в дыхательное горло – а может, в глаза. Она хотела причинить ему боль до того, как он причинит боль ей, она хотела…
Эмори не обернулась.
Вокруг все почернело, и ее накрыл сон.
«Он изнасилует и убьет меня, – подумала она, пока сознание уходило от нее. – Помоги мне, мама», – думала она, а вокруг все чернело.
Мамы нет. Она умерла. И скоро Эмори к ней присоединится.
Ну и ладно, вот и хорошо. Ей хочется снова увидеть маму.
Но он ее не убил. Или все-таки?..
Нет. Мертвые не чувствуют боли, а у нее дергает ухо.
Она заставила себя сесть.
Когда она выпрямилась, кровь потекла с головы, и она чуть снова не потеряла сознание. Мрак закружился, но через некоторое время остановился.
«Что он мне вколол?»
Она слышала, как девочкам что-то добавляют в напитки в клубах и на вечеринках, накачивают их чем-то; потом они просыпаются в незнакомых местах, в мятой одежде, и не помнят, что с ними случилось. Она не ходила ни на какую вечеринку; она бегала на Вашингтон-сквер. Он потерял собаку. Он выглядел таким грустным; держал в руке поводок и звал ее.
«Белла? Стелла? Как звали его собаку?»
Эмори не помнила. Голова как будто ватой набита, или в ней клубится дым, он не дает думать.
– Куда она побежала? – спросила Эмори.
Он нахмурился, он чуть не плакал.
– Она увидела белку и бросилась за ней, вон туда. – Он показал на восток. – Раньше она никогда не убегала. Ничего не понимаю!
Эмори обернулась, проследила за направлением его взгляда.
И тут сзади метнулась рука…
Укол.
– Пора спать, красавица, – прошептал он ей на ухо.
Никакой собаки у него не было. Как она могла быть такой дурой?
Ей стало холодно.
Что-то удерживало правую руку внизу. Эмори дернула руку на себя и услышала металлический лязг. Дотянувшись левой рукой до правой, ощупала гладкую сталь на запястье, тонкую цепь.
Наручники.
Он приковал ее к тому, на чем она лежит.
Приковал за правую руку; левая свободна.
Она глубоко вздохнула. В помещении, где она находилась, было душно и сыро.
«Не паникуй, Эм. Не позволяй себе поддаваться страху».
Глаза старались привыкнуть к темноте, но ничего разглядеть не могли. Кончиками пальцев она ощупала поверхность, на которой лежала. Кровать?
«Нет, не кровать. Что-то еще».
Стальное.
«Больничная каталка!»
Эмори сама не понимала, как догадалась, – просто догадалась, и все.
Господи, куда она попала?!
Ее передернуло; она только сейчас поняла, что лежит совершенно голая.
Эмори задумалась, потом опустила руку, пощупала между ног. Там ничего не болело.
Если бы он ее изнасиловал, она бы, наверное, это поняла?
Она не знала.
Эмори занималась сексом всего один раз в жизни, и