вспоминались как золотой век, когда правил идеальный первосвященник, подобный “утренней звезде среди облаков”.
Когда Симон[38] выходил из Святая Святых в День искупления, это было весьма величественное зрелище. Облаченный в великолепную одежду, первосвященник “при восхождении к святому жертвеннику освещал блеском окружность святилища”. Он был образцом первосвященника, лучшим из тех, что правили Иудеей как помазанные князья, сочетая функции монарха, верховного жреца и духовного вождя: он носил золоченые одеяния, сверкающий нагрудник и похожий на корону тюрбан, на котором сиял нецер, золотой цветок, символ жизни и спасения, священное украшение короны иудейских царей. Иисус, сын Сирахов, – автор библейской Книги Премудрости и первый из библейских писателей, отразивших священную драму пока еще процветавшего города, – сравнивал Симона с “возвышающимся до облаков кипарисом”.
В Иерусалиме утвердилась теократия. Само это слово было изобретено Иосифом Флавием для описания государственного устройства крошечного вассального царства, “начальство и власть” в котором были вручены Богу. Жесткие правила регулировали все стороны жизни, поскольку никаких границ, отделяющих политику от религии, не существовало. В Иерусалиме не было ни статуй, ни высеченных в камне изображений. Идеей соблюдения шаббата (субботы) иудеи были буквально одержимы. Все преступления против религии карались смертью. Способов казни было четыре – побиение камнями, сжигание на костре, обезглавливание и удушение. Уличенных в прелюбодеянии побивали камнями, и в наказании участвовали все члены общины (правда, осужденных сначала сбрасывали с утеса, так что к моменту, как их забрасывали камнями, они обычно были уже без сознания). Сына, ударившего отца, как правило, казнили посредством удушения. А мужчину, вступившего в преступную связь одновременно с женщиной и ее дочерью, сжигали заживо.
Храм был центром еврейской жизни: там собирались на свои заседания первосвященник и его совет – Синедрион. Каждое утро трубы призывали к первой молитве – как много лет спустя к ней будет призывать мусульманский муэдзин. Четыре раза на дню громкие звуки семи серебряных труб призывали верующих пасть ниц в Храме. Ключевыми ритуалами иудейского культа были два ежедневных – утром и вечером – жертвоприношения на храмовом алтаре, когда закалывались агнец, телец или голубь без единого физического изъяна. Это всегда сопровождалось воскурением фимиама на особом алтаре – “жертвеннике благовонных курений”. Город вдыхал запах, исходивший от храмового алтаря и курильниц: к витавшему в воздухе аромату корицы и кассии всегда примешивался неприятный запах сжигаемой плоти. Неудивительно, что из благовоний люди старались приносить побольше мирта, нарда и бальзамина.
Паломники отовсюду стекались в Иерусалим на праздники. У Овечьих (ныне Львиных) ворот, к северу от Храма, в больших загонах держали скотину, предназначенную