в високосный будь с друзьями рядом.
«Таганка» была раздавлена непоправимой бедой – смертью Владимира Высоцкого. Им с трудом, но удалось собраться с силами и духом, сообща создать мемориальный спектакль об ушедшем друге. Филатов настаивал: «Способ мышления в этом спектакле должен быть особым. Это должно быть про жизнь, а не как абстрактный коллаж про наших людей, лишенных конкретности. Форма должна состоять из живых людей, как в спектакле «Товарищ, верь…». Только там разница в 150 лет, а тут – в полгода… Тут нельзя ждать, пока все перемелется». Вениамин Смехов подключался и гнул свою линию: «К работе над спектаклем надо привлечь прекрасных поэтов, Филатова обязательно…»
Одного автора у этого спектакля, конечно же, быть не могло. Это был коллективный труд. Организовывал материал Юрий Петрович Любимов. «Мы тащили, как улитки, – вспоминал Филатов, – каждый по соломинке, как муравьи тащили, что-то вкладывали в эту общую кучу, кто что находил, кто что считал возможным, предлагали чего-то, что-то оставалось, что-то вымарывалось, и в итоге складывалась такая композиция… Иногда мы просто заваривали все это вживую…»
Филатову в этом спектакле выпали две темы: помимо Горацио он читал лирические стихи Высоцкого, прежде всего посвященные Марине Влади. Колдунья-златовласка (в ее роли была, разумеется, Нина Шацкая) слушала любимого, сидя на сцене, отгороженная, как барьером, рядами пустых кресел осиротевшего театрального партера, и нежно улыбалась своему поэту…
В первую годовщину смерти Высоцкого в июле 1981 года «Таганка» показала премьеру-реквием «Владимир Высоцкий». Леонид осознал самое главное: «Смерть всегда делает чудеса. Становится ясной цена… В нашем спектакле Владимира нет. Есть только мы, наше к нему отношение… Гениальность нельзя сыграть».
Но тогда, жарким летом 1980-го, никто из них еще не догадывался, что смерть Высоцкого становится зловещим предостережением для будущего всего театра. И лично для каждого из них.
Кто мог предугадать, что спустя четыре года после этой трагедии последует Указ Президиума Верховного Совета СССР № 542-Х1 от 11 июля 1984 года «О лишении гражданства СССР Любимова Ю.П.», в котором черным по белому будет обозначено: «Учитывая, что Любимов Ю. П. систематически занимается враждебной Союзу ССР деятельностью, наносит своим поведением ущерб престижу СССР…»
Филатов изначально был человеком сугубо театральным. «Театр – живое дело, там все как-то меняется, переделывается, а в кино режиссер единолично решил, рассчитал, снял… И не переделаешь. Нет, я театр люблю, – говорил он. – И причем не за роли, не в них дело. Для меня театр – прежде всего Дом. Дружеский, благородный, где мне сделали первые прививки нетерпимости к дряни. На уровне рефлекса…»
Придя на Таганку, вчерашний провинциал неожиданно для себя оказался в окружении такой могучей интеллектуальной «кучки», такой «команды», прямо как «дрим-тим». Желанными гостями, соавторами, полноправными членами художественного совета театра были Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Булат Окуджава, Петр Капица, Сергей