природе: ну во всем они, люди, были похожи на нас – и при этом видел, что даже краем не познал их натуру. Куда нужно смотреть, чтобы увидеть недостающее – я пока не понимал. Но очень меня это тревожило: если я и правда потрачу на это сотни лет, то Далиша, наверное, сильно расстроится. Сейчас ей нравилось устроиться у меня под крылом и мурлыкать, топорща чешуйки на боку, но едва ли ей захочется провести так еще лет триста.
А потом на логово напал драконоборец.
То есть, это он так думал, что он драконоборец и что напал. Я-то на расстоянии полета стрелы услыхал топанье его лошади и бряцанье железок. Не то чтобы меня пугал один конный балбес, но за ним мог тихонько подбираться еще десяток балбесов с арбалетами, а это – верная смерть.
Помирать мне было не к спеху, потому, когда драконоборец спустился к логову, встретила его невозмутимая Далиша, волоокая пятнистая корова и жареный кабанчик на вертеле.
Драконоборец был рыж, бледен и смердюч. А Далиша теперь была загорелой, носила штаны с кожаными лоскутами и пряжками да рубахи с тесемками, которые остались в логове от разбойников, волосы заплетала в косу, очень ловко обращалась с ножами и яблочным вином. Немудрено было её саму принять за разбойницу, и драконоборец, судя по вытянувшемуся лицу, сначала так и подумал. Потом задал Далише несколько осторожных вопросов про дракона, убедив меня, что приехал сюда не случайно. Потом подтвердил, что государева награда за меня назначена еще «С того дня, как паршивый гад напал на замок». О том, что я принцессу умыкнул – ни слова. Назначенная государем награда была так себе, о логове никто ничего не знал, есть ли у меня сокровищница – тоже было непонятно, так что охотников скакать на разведку как-то не находилось. Потому и на досках вестей эти воззвания скоро залепили поверху другими. А на днях всплыла пара топазов «умыкнутая из сокровищницы гада, пока тот спал» и более-менее точное указание на само логово. Откуда всплыло – драконоборец сказать затруднялся, но на разведку снарядился. Один. Поскольку совсем дурной.
Все это я воспринимал коровьим ухом, как бессмысленный бубнеж, обдумал уже потом. А пока этот бледный и смердючий разливался перед Далишей, я больше был сосредоточен на кусучих слепнях, сочной травке за пределами логова и противном зудучем голосе, который не пускал меня к травке.
Потом драконоборец осмелел, уверовав, что девица в этом месте как есть одна, и попер на неё вовсе не с драконоборческим интересом – сначала осторожненько, а потом, когда она растерялась, испугалась и за нож не схватилась – уже решительно.
Корова – животина страхотно тупая, но опасность для человека-хозяина понимает будь здоров, как любая скотина. Потому я не в собаку перекинулся – та бы бросилась на драконоборца сама. А смирная корова опасной ситуации испугалась, заметалась и ухватилась за сознание не смирного меня.
Не смирный я принял свой обычный облик и сказал драконоборцу:
– Привет.
– Твою мать! – заорал драконоборец, отскочил от Далиши и попытался дать дёру.
То,