крошек, как будто не существовало, как будто Олег к их появлению не причастен. Олег провел по дому, чтобы показать где, что находится, и комнату, которую он им предоставляет.
– Ну, располагайтесь и приходите ужинать.
Даша присела на краешек кровати, у нее был ошарашенный вид.
– Выдохни, – засмеялся Куминов. Сам он, конечно, ожидал, что-то подобное, но это было нечто. В доме была настоящая грязь. Забрызганные исписанные стены, везде какой-то хлам, разбросанные игрушки и вещи. У Светы не хватало времени, чтобы стирать штаны за младшими детьми, и они просто досушивались на веревках, на радиаторах вперемешку с выстиранными вещами. В доме был стойкий запах мочи и прокисшего молока. Куминов приоткрыл окно в комнате.
– Не замерзнешь?
Даша помотала головой. «Как так можно жить? Молодая женщина, неужели перед мужем ей не стыдно?»
– Даша, я предлагаю нам с тобой, с едой потерпеть до завтра. Мне кажется, с посудой здесь будет то же самое. Дашуля, я постараюсь, что-нибудь пробить насчет жилья. Пока потерпи, пожалуйста, когда нет крыши над головой, это все-таки не худший вариант.
Кровать в комнате была невероятно скрипучая. На нее присесть было невозможно, не то, что спать вдвоем. Что ему придется спать с Дашей, Куминов понимал, здесь нет возможности уйти в другую комнату.
– Дашуля, не возражаешь, если мы будем спать на полу.
Куминов стащил матрац с постелью с кровати. Постельное белье было на вид чистое, только с каким-то пыльно-затхлым запахом. Скорее всего, его забыли на этой кровати несколько лет назад. Они улеглись на полу, Куминов повернулся к Даше спиной, но теперь перед его глазами был толстый слой пыли под кроватью. Он повернулся в другую сторону, Даша тоже лежала спиной к нему. Он положил руку на нее, надо же было куда-то эту руку деть. Даша напряглась.
– Не бойся. Я тебя не трону. Просто мне иначе неудобно.
– Я не боюсь, просто неожиданно.
Он лежал, перебирая пальцами по ее плечу. И вдруг почувствовал, что начинает возбуждаться. Даша тоже поняла, что что-то упирается ей в ягодицы и опять напряглась. Куминов поцеловал ее в шею. В комнате было уже темно, он почти не видел ее.
– Дашенька, – прошептал он – Иди ко мне, родная.
От его ласкового шепота, у Даши комок встал в горле, она повернулась к нему.
– Поцелуй меня – попросил он, сам поднимая ее ночную рубашку. Даша неумело прикоснулась губами к его лицу.
– Дашенька, ты только не ори так больше, пожалуйста. Если наш дом решил, что я кого-то убил, то здешние обитатели сами помрут со страха.
– Да ну тебя, – Даша пыталась не смеяться, но она не удержалась.
– Можешь меня бить, кусать, делай, что хочешь, только не вырывайся и не кричи.
Он помнил о ее комплексах, постарался, чтобы все это выглядело, как можно целомудренней. Зачем нужна эта борьба, он ее за один раз не перевоспитает, опять будут дергания и брыкания, то нельзя, другое. Ему сейчас хотелось просто, поиметь кого-то.