неужели отменилось?
– Нет. Можно сказать, перешел на нелегальное положение, – хотел показать ей новый паспорт, но не решился. В нем, в отличие от паспорта иностранца, снимка не было, только робкая фраза в пустом квадратике «место для фото (не обязательно)». У меня, что подчеркивала графа «социальное положение» – «кустарь» – таких возможностей не находилось. А по серии документа можно было понять, что в столицу я прибыл давно, и закрепился в артели. А еще, что не сидел, и не поражен в правах, – все это мне долго объяснял руководитель миссии, вручая потрепанную корочку со скверной бумагой и расплывающимися оттисками букв, единственной защитой которой служила надпись «подделка преследуется по закону». – Да, это неважно.
– То есть как неважно? Это из-за меня? Но послушай… – я попытался перебить, Лидия попросту закрыла рот ладонью. И продолжала уже тихим шепотом, так, что на нее стали оборачиваться: – Не надо. Это уже слишком. Если ты не подчинишься решению, тебя ждет суд и тюрьма. Я не хочу всего этого. Надо переждать, – я отвел руку и так же шепотом в ухо, отвечал:
– Я сюда приехал, потому что считал это место лучшим. Не для отдыха, просто лучшим, пусть отсталым, но отличным от того, что у меня дома. И я не хочу уезжать. Пусть безумие, пусть угрожают, пусть попробуют выкинуть. Мне очень хорошо здесь, несмотря ни на что. Я никуда не уйду.
Она покраснела, чуть отодвинувшись, потом побледнела.
– Я так не могу. Ты себя погубишь, тебя отправят на каторгу, на шламовые поля, на рудники.
– На каторгу? У вас же….
– Знаю, знаю. Но ведь кто-то там работает, а кто, кроме зэков? Ты бы видел крематорий… ты видел. Ты знаешь. Я не хочу, милый, не надо, прошу тебя, очень прошу, – и тут же, – Давай так. Я тебя отвезу к себе домой, ты будешь все время жить там, пока не утрясется, месяц, два, полгода. Я спрячу тебя. Только не никому не открывай дверь, и никогда не выходи из квартиры. И не подходи к телефону, если только…
– Лидия, я живу в миссии, и у меня новый паспорт, – я протянул красную трепаную корочку с такими же кровавыми страницами. – Я смогу тут продержаться.
– Откуда у тебя это? – она вздрогнула всем телом, и отбросила паспорт так, будто он отравлен. – От похитителей? Нет, не могли, значит, уже оттуда, из-за рубежа? Но…
– Лидия, послушай. Вчера я видел твоего отца. Поэтому попросил тебя выскочить на минутку. С ним…
– Отца? – она замолчала на полуслове, смотрела на меня, не отрывая взгляда, не зная, что сказать, как сказать. Вцепилась в меня, горячо зашептав: – Как он, как ты… что с ним? Но почему не сказал сразу.
– Он не велел. Объяснил, как нам и где лучше встретиться. Передаю: с ним все в порядке, здоров, правда, содержится в сыром подвальном помещении, но я надеюсь, долго это не продлится. Кормят нормально, вот только выходить не разрешают, но дают читать газеты…
– Ты… ты как с ними связался? Рассказывай.
Я