хвата на полумеч. Взявшись левой рукой за лезвие, он поймал удар и, прилипнув клинком к клинку, отвел смерть в сторону, тем же движением посылая массивную рукоять своего меча в голову. Навершие крепко звякнуло о шлем, оглушенный противник пошатнулся, а Ульрих, не меняя чрезмерно широкого хвата, коротко резанул по животу, броней не прикрытому. Враг завизжал, вертясь на земле, и Ульрих его окончательно утихомирил.
«Даже меч тупить жалко. Режешь их, как овец!»
Прошло то время, когда он торговал отцовскими булками, дрался на палках каждый вечер и, прикарманивая мелочь, копил на очередной урок у федерфехтера или мастера из братства святого Марка27. Теперь он сам дает уроки, кому захочет.
Ульрих, получив короткую передышку, покрутил головой, пытаясь оценить ситуацию на поле боя. Пороховой дым, резавший глаза до слез и вызывавший першение в горле, и не думал рассеиваться. Никого из братьев рядом видно не было, что и понятно: случайно отхватить от ульрихового фламберга никто не спешил.
Пролом он уже проскочил, здесь уже просторный замковый двор. Еще немного, и все закончится. Сейчас подтянутся оставшиеся пехотинцы и начнется зачистка внутренних помещений. Тогда фламберг надо будет отложить, но сейчас…
К Ульриху шел воин в латном доспехе. Решительный шаг буквально разрывал черную пелену, заставляя ее обрывки закручиваться водоворотами у вычурных черных пластин с профилированными желобками.
Доспех был старым, из тех, что лет сто назад любили делать на родине Ульриха, зато полным, а шлем – с глухим забралом. Воин лязгал железом, шагая по утоптанной земле замкового двора. Сам Ульрих столько брони в бою носить не любил, обходясь кирасой с налядвенниками, перчатками и шлемом без забрала. Но сейчас в руки сама шагала уйма денег! Оставалось всего ничего – вытряхнуть из них владельца.
Тот уже вскидывал свой двуручный меч в красивом приветственном салюте. Ульрих ответил подобающим образом – хлестнул чересчур вежливому по передней ноге. Кончик волнистого лезвия летел точно в то место, где была щель в смыкавшихся пластинах, и нога была загружена, но враг ловко перенес вес на заднюю ногу и тут же отскочил, увеличивая дистанцию.
«Прыткий!»
Ульрих атаковал, не давая врагу восстановить равновесие. Клинок, уже набравший скорость, с гудением разрезал воздух, устремляясь к стыку шлема и горжета.
Кланг-кланг-клллинг. Три шага – три удара. Быстро, быстрее, быстрее быстрого. Каждый раз Ульрих использовал силу соударения, посылая меч то слева, то справа.
Неизвестный воин сделал это лучше и быстрее. Он, твердо отшагивая, не только успел дважды попасть в центр тяжести Ульрихова клинка, выставляя блок точно в срок, но и поймал третий удар Ульриха на стык лезвия и фальшгарды. Переложив руку на ту часть клинка, что была замотана кожей, и используя расширенный хват, он начал проворачивать сцепленное оружие, вырывая меч из рук баварского фехтовальщика. Лезвие начало ощутимо выгибаться,