под дых
Не могу сказать, что я росла болезненным ребенком, но временами с моим организмом творилось что-то необъяснимое. Я вдруг начинала задыхаться. Жадно хватала ртом воздух и никак не могла надышаться. Приступы удушья прекращались так же внезапно, как и начинались, без всякого постороннего вмешательства и приема лекарств.
Может, это были отзвуки далекого прошлого? Я уже рассказывала, что появилась на свет с дважды обвитой вокруг шеи пуповиной и какое-то время не могла дышать самостоятельно. Вероятно, мое тело запомнило то ощущение нехватки кислорода и в каких-то ситуациях, напоминавших давнее удушье, мои легкие начинали требовать усиленной вентиляции. Духота угнетала, но стоило сделать два-три глубоких вдоха как всё приходило в норму.
Гораздо неприятнее приступов удушья были вспышки, сопровождавшиеся резкими ударами под дых. Что их провоцировало до сих пор не пойму. Я могла просто стоять на автобусной остановке или бежать кросс на уроке физкультуры, когда внутри вдруг возникало ощущение сосания под ложечкой, как при укачивании. И я с ужасом понимала, что это лишь первый «звоночек» и что сейчас начнется главное действие…
Легкий приступ тошноты сменялся потемнением в глазах и волнообразным покалыванием во всем теле. В руки и ноги словно быстро-быстро втыкали тысячи раскаленных иголок – тело немело, деревенело, становилось ледяным и тяжелым, как камень. Перед глазами расплывались радужные пятна, а рот наполнялся сырым тестом. Я уже знала, если сейчас не присесть – куда угодно, хоть на землю, последует сильнейший удар в солнечное сплетение, из легких вышибет весь воздух, и я лишусь чувств. Падать в обморок на глазах у всех не хотелось, поэтому при первых же симптомах (от сосания под ложечкой до удара под дых проходило минуты две-три) я старалась спрятаться куда-нибудь подальше.
Как сейчас помню, мне десять лет, морозным осенним утром я стою в очереди за «Огоньком» в киоск «Союзпечати», когда меня в очередной раз накрывает. Мне очень нужно купить журнал для папы, поэтому стараясь сохранить сознание, я креплюсь из последних сил. Но руки и ноги немеют, до удара в солнечное сплетение остаются считанные секунды…
Сказав очереди, что сейчас вернусь, я кое-как доползла до ближайшего скверика и опустилась на скамейку. Я сидела там, скрючившись и обхватив руками пульсирующий живот. Казалось, стоит мне отнять руки от живота, и я умру. Что-то мягкое и невесомое, наподобие ватных шариков настойчиво рвалось из меня наружу, или наоборот, толчками пыталось проникнуть внутрь. И я как могла, закрывалась от незримой угрозы.
Постепенно боль утихает. Я даже могу подняться и тихонечко, не отнимая рук от живота, доковылять до киоска. Журнал я все-таки купила. Возможно, именно долг перед отцом (покупать «Огонек» было моей священной обязанностью) помог мне в тот раз справиться с сильнейшим приступом дурноты. В дальнейшем эти приступы повторялись еще не раз, но уже без болезненных ударов под дых. Правда, если я не успевала