своих топ-сикретс даже в раздумьях над детской кроваткой. Пусть его! Из Уйлистана, значит… А до этого три месяца вместе с Андреем они наслаждались незабываемым ароматом сжигаемой коки на горных плантациях в Нуэва-Галилеа. Андрей решил остаться там, а Дастин хотел карьеры – стремительной и блестящей. Рыжий ему это обеспечил. Как говорил – и до сих пор, слава Богу, говорит! – Эндрю, за что боролись…
Задание было более чем необычным, но Питт других от Рыжего и не ожидал. Смущало, что оно было абсолютно «не в тему». Только у Рыжего, как понял Питт несколько позже, в тему абсолютно все на этой планете. От эксплуатации детского труда в Юго-Восточной Азии до условий содержания заключенных в СССР. От вспышки чумы в Калькутте до восстановления абсолютной монархии в Хеоли. Абсолютная монархия, вы вслушайтесь, как это звучит! Между прочим, с выстрела в Сараево прошло около ста лет… Да и, кстати сказать, борьба с наркомафией является всего лишь основной задачей организации. Всего лишь, и Рыжий неоднократно это подчеркивал.
А новое задание от Рыжего заключалось всего-навсего в том, чтобы встретить в условленном месте группу вооруженных людей, принять от них ценный груз, каковой представляет из себя женщину двадцати лет от роду, около пяти футов росту, брюнетку, глаза зеленые, хеолийку. Приняв же этот груз, Питт должен был сопроводить даму до развалин Бруски и там дожидаться подхода другой группы, на этот раз из местных. Передав им даму, Питт мог приступать ко второй части задания, более сложной и протяженной во времени. Андрей, срочно вызванный из Новой Галилеи, должен был к этому времени присоединиться к нему.
– Что же, я должен просто посидеть с ней до утра в развалинах старой крепости? Она темноты боится?
– Да, именно так. Развлечешь ее беседой, угостишь коньяком. Ну, не тебе объяснять.
– А почему, собственно, я? Пошлите Джегерта, он душевный.
Собственно говоря, этот диалог не состоялся. Во-первых, с Рыжим спорить бесполезно. Во-вторых, откуда и вытекает первое, если Рыжий считает, что Питт должен пойти и сидеть с дамой до утра в развалинах старой крепости, это значит, что Питт пойдет и посидит с дамой в развалинах до утра.
За ними должны были прийти перед рассветом, и Питт подавлял в себе желание то и дело взглядывать на часы. Он и так знал время, но рядом с ней ощущение мира было иным, и он боялся ошибиться. К тому же, положа руку на сердце, никогда прежде он так не переживал за исход операции.
Он предложил даме куртку, и она с благодарностью приняла, но и она, и сам Питт понимали, что он сделал это больше для собственного успокоения: она вовсе не мерзла. А руки над огнем – скорее благодарная ласка костру. Так же, как принять куртку у Питта.
– Я немного волнуюсь, – смущенно опустив прозрачные ресницы, сказала она. – Я понимаю, что вам надо прислушиваться…
– Нет-нет, – поспешил сказать Питт. – Вовсе нет. Здесь мы в безопасности.
– О да, конечно, – она улыбнулась,