брошь из целого сундука драгоценностей, что хранится у арабских учёных и мастеров. Вот скажите мне, ваше величество: сколько книг хранится в королевской библиотеке?
Изабелла задумчиво опустила глаза:
– Лично моих – несколько десятков.
– Это очень немного по сравнению с тем, что имеет любой эмир. После смерти одного моего знакомого султана из его хранилища вынесли четырнадцать сундуков с книгами, причём сундуки эти были настолько большими, что четверо нубийских рабов едва поднимали их.
Тут Раймонд Луллий неожиданно для всех развернулся на каблуках и продолжил, глядя на короля:
– Эта записка, что держит в руках его величество, сделана из прекрасной бумаги.
Взгляды придворных невольно переместились в указанном направлении. Эдуард Второй сжимал в руке очередное любовное послание, только что полученное от Хьюго Диспенсера. Король намеревался убрать бумагу в тот самый момент, когда алхимик привлёк к ней всеобщее внимание. Теперь прятать записку не имело смысла; он просто смотрел по сторонам, чувствуя всю нелепость своего положения, в которое его неожиданно поставил учёный.
– Такая бумага не производится в Англии, – продолжал Луллий как ни в чём не бывало. – Возможно, её привезли из Франции, где есть пара мануфактур, способных добиться такого качества, но скорее всего, из Испании, где эту бумагу выпускают уже несколько лет. Что касается арабов, то секретом подобного продукта они владеют уже несколько веков. Благодаря арабам это изобретение попало к нам.
Короля бросило сначала в жар, затем в холод. Он быстро повернулся к коннетаблю с нарочито равнодушным видом, но все заметили, как сильно он сконфузился. И как сильно его это разозлило.
– В Европе такие листы – большая роскошь, непозволительная обычному человеку, – Луллий вновь повернулся на каблуках, уже в обратном направлении, – а в Дамаске я собственными глазами видел, как в подобную бумагу рыночные торговцы заворачивают свой товар!
Эта информация, в другой ситуации способная вызвать немалое удивление, была встречена холодно. Публика притихла, страшась королевского гнева. Кое-кто даже поспешил отойти. И лишь Изабелла с каждой минутой становилась всё более довольной. В обществе Луллия она почувствовала себя не только защищённой, но и отомщённой.
– Говорят, что вам, сеньор Луллий, известны рецепт философского камня и прочие алхимические секреты? – сказала леди Джейн, видимо, желая перевести разговор в более безопасное русло.
Учёный улыбнулся.
– Боюсь разочаровать вас, сударыня, но я не смогу достать этот камень из-за пазухи прямо сейчас, – ответил он уклончиво.
– Но вы можете создать золото в своих ретортах?
– Дело в том, что моя наука написана на языке символов, смысл которых зачастую толкуется либо неверно, либо ограниченно. Многие мудрейшие люди считали, что в этом мире не существует ничего раздельного. Как на земле, так и на небе – учит