немца.
Сержант осмотрел пулемёт со всех сторон, начиная с ложа-рогульки, поискал крючок, поднимающий крышку, под которую закладывается пулемётная лента, нашёл. Снял ленту, в стволе торчал патрон. Нашёл рычаг затвора, отвёл его – патрон выщелкнулся из ствола. Хорошо, случайного выстрела не будет. Опустил крышку, нажал на курок – боёк щёлкнул. Сержант повеселел – машина работает. Теперь бы убедиться, что ствол не деформировался от огня. Наружная часть механизма была побита осколками, кожух ствола в одном месте был пробит, металл вогнулся к стволу. Отогнуть нечем. Чёрт! Надо было взять инструменты у немца в багажнике. Придётся ножом, да ножа жалко. Но главное, конечно, ствол. А чтобы проверить, надо прочистить его. Как? Ружейного масла нет. Вспомнил, что раньше пушки смазывали салом. Сало надо натопить, чтобы жидкое стало, а чтобы натопить, надо костёр развести. А вдруг впереди, совсем недалеко, немцы? Дым от костра стелется по лесу, его легко почувствовать. Не пойдёт.
И надо дать людям отдохнуть. Посмотрел на бойцов, выбирая менее уставших.
– Брынцев – вперёд на пятьдесят метров, с винтовкой, Шешеня – назад на пятьдесят метров, с ружьём! Залечь! Возьми мои часы, Гнат, ровно через два часа подойдёшь и разбудишь смену для себя и Брынцева. Остальным – отдыхать! Да, чуть не забыл, про сигналы: – ку-ку – внимание; два раза ку-ку – всем залечь, три раза ку-ку – всем ко мне!
Сержант выбрал мягкую моховую кочку вместо подушки, постелил ватник и лёг навзничь. Закрыл глаза. Тёмная тревога змеёй вползала в душу. Главный вопрос – что делать? Что делать?
Десять часов войны, а мы, красноармейцы, непонятно что. Шайка нищих, обирающих трупы. Хорошо, что ребята мне верят. А кто я? Я и уставов толком не знаю – как наступать, как обороняться? Где доставать оружие, продовольствие? Картошка ещё не выросла. Грибы только-только появятся, ягоды есть. Но без хлеба, без горячей пищи, питаться грибами и ягодами – поносом изойдём!
Пролетавшие над головами на восток и обратно немецкие самолёты уже не оказывали испуга. И как ни вглядывался – ни одного нашего! Где они?
Под эти мысли забылся то ли сном, то ли дремотой.
Старший лейтенант Куцых был разбужен осторожным стуком в окно. Взглянул на висящие на стене часы с кукушкой – без двадцати пять. Удивился, его вообще не должны были трогать сегодня, он отпросился у майора Скрипачёва до утра понедельника по случаю приезда молодой жены. Он осторожно снял с груди её руку, вылез из-под одеяла и босой подошёл к окну, открыл створку. Куривший в двух шагах красноармеец его роты – он не помнил его фамилию – бросил самокрутку, приложил руку к пилотке:
– Това…
Куцых не дал договорить, замахал руками – тише, тише!
Боец подошёл ближе, наклонился и полушёпотом:
– Товарищ командир, вам в часть надо!
– Что случилось? – услышал над головой гул пролетавших самолётов, – учения, что ли начались?
– Никак нет, не знаю, вам в часть надо, старшина приказал вас в часть привезти, – боец мотнул головой в сторону стоявшего за калиткой мотоцикла.
– Хорошо, я сейчас.
Он