выкинуть, но Яша Бунякин запротестовал:
– Не надо, весу немного, может и пригодится!
На яме, куда выбрасывали отходы, нашли погнутый солдатский котелок, сильно закопченную алюминиевую кастрюлю – не захотели хозяева отмывать, там же нашли пять далеко не новых мешков. Михалыч обрадовался – будет из чего сделать вещмешки. Сняли бечёвку, на которой сушили стираное, – как раз годится для их изготовления. Посмотрел на часы – без пятнадцати восемь. Теплилась надежда – а вдруг за ними машину пришлют? Что ж бросили – без оружия, одежды, пищи. Может быть, подождать здесь?
О брошенном без охраны доте не думал, хотя саднило – без приказа покинул!
– Все здесь? – спросил Баева, вязавшего вещмешки по крестьянски.
– Да, товарищ сержант, – оглядев бойцов, ответил Баев.
– В шеренгу по одному – становись! – подождал, пока станут, объявил:
– Моим заместителем назначаю Баева Прохора Прохоровича. Помощником, адъютантом, что ли, Брынцева Александра Афанасьевича. Парень грамотный, любит порядок, будет, со временем, начальником штаба.
Саша зарделся, Баев коротко, как будто так и надо, ответил:
– Слушаюсь!
– Пойдём к Белостоку, лесом, идти колонной по одному, направляющий – Брынцев, я за ним, замыкающий Баев. Всем ясно? – подождал, пока нестройно ответят.
– Сейчас Баев распределит добычу. Будем идти след в след, в пределах видимости впереди идущего, если кто что заметит, передавать мне по цепочке!
Он подошёл к Брынцеву:
– Саша! Иди параллельно дороге, но так, чтобы она видна была, – он всё-таки надеялся, что за ними пришлют, кого-нибудь. – Все готовы? Тогда пошли!
Они едва втянулись в лес, когда по цепочке передали:
– Позади люди!
Михалыч развернулся, позвал Брынцева, махнув рукой – за мной! – поспешил в хвост колонны.
Баев, присев за кустом, смотрел назад, на только что покинутую заставу. Услышав шаги, поднял голову:
– На заставу какие-то гражданские зашли, с оружием, – он показал на крыльцо, где стояло пять мужчин в гражданской одежде. Оружие было самое разнообразное – винтовки, охотничьи ружья, у одного автомат.
«Это что? Партизаны?» – подумал сержант, затеплилась надежда.
Из открытой двери показался ещё один. С гоготом вынес портрет Сталина, спустился с крыльца и приколол его чем-то к бревенчатой стене. Сталин величественно смотрел мимо этой суеты. Тот, что с автоматом, спустился с крыльца, отошел метров на десять, прицелился и дал очередь по портрету. Пули зачеркнули величественное лицо, превратив его в ошмётки бумаги.
«С этими всё ясно» – подумал сержант, но наблюдения не прекратил. Разговаривали они на местном наречии.
«Не немцы, но и не партизаны – решил сержант, – надо уходить! Счастье, что мы ещё живы» – он представил, как, с гоготом, они расстреливали бы их.
– Пошли! – поднялся Михалыч.
Через двадцать минут Саша поднял вверх руку – «внимание!». Михалыч, повернувшись к шедшему за ним Бунякину, приказал передать по цепочке