готовился встретить нетерпеливых туристов, жаждущих открыть для себя всё его очарование.
– Итак, Халед?
– Спасибо, что помогли мне принять нормальный вид.
– В случае честного сотрудничества Исламское государство не откажет вам и в титуле эмира.
– Сотрудничество… Какого характера?
– Хватит шуток. Дайте мне полный список Высших неизвестных и раскройте тайны вашей алхимии.
– Смешные предрассудки… Кто еще может в них верить?
– Мое терпение лопнуло. Или вы говорите, или я передаю вас палачам.
– Мне нечего вам сказать.
– У вас нет ни единого шанса отсюда выбраться. Ни единого.
– Кто знает?…
Вопрос смутил инквизитора. Может быть, этот безобидный с виду заложник обладает неожиданной властью?
Лишь пыль в глаза, битва проиграна!
– Всё кончено, Халед. Ваши храмы, ваши могилы, ваши колонны обречены. И вы тоже, если будете продолжать так глупо мне сопротивляться. Жизнь – это так ценно… Вы разве не дорожите жизнью?
– Меньше, чем клятвой сдержать свое слово.
Ответом на это заявление стал вымученный смешок инквизитора.
– В последний раз… Говорите!
– У вас ничего не выйдет. Высшие неизвестные одолеют противника.
Человек в серебристых очках прокричал приказ на арабском. Двое бородатых мужчин подбежали и схватили археолога под руки.
– Я еще могу всё остановить.
Халед посмотрел на своего мучителя с ненавистью, и во взгляде его читалось такое превосходство, что тому стало неловко.
Бородачи подтолкнули заключенного к джипу, который отвез их на главную площадь современного города.
О чем думать, когда час казни так близок? О своей семье и о близких по духу людях, об этих девяти идеалистах, которые посвятили свое существование сохранению человечества, какие бы бури, войны и революции его ни одолевали. О Пальмире, которая является частью Всемирного наследия и для спасения которой человечество не делает ровным счетом ничего. Единственный закон, который правит здесь, в Афганистане, в Камбодже и вообще везде, – это трусость. Больше не было Черчилля, чтобы противостоять варварству. Только Высшие неизвестные пытались сохранить искорку сопротивления, настолько слабую, готовую вот-вот погаснуть.
По крайней мере, он их не предаст.
Многочисленная толпа ждала спектакля. Женщины, словно призраки, спрятанные с ног до головы в черное, скандировали полные ненависти лозунги в адрес нечестивого археолога, который осмелился возродить руины, предшествующие Пророку.
Бородач нацепил на него табличку, обвиняющую его в идолопоклонстве, непростительном преступлении.
В первом ряду кричавших – юный Моктар. Подмигнув, он дал Халеду понять, что миссия его была выполнена.
Бутылка была брошена в море, теперь Халед умрет спокойно. Будущее больше от него не зависело.
Когда палач, потрясая ножом мясника, приблизился к нему, Халед вспомнил лица восьми своих товарищей по духу, снова пережил их последнее собрание, когда они, осознавая всю опасность, поклялись друг