Александр Кабаков

Аксенов


Скачать книгу

со склонностью к инакомыслию, стандартный посетитель ЦДЛа, отдыхающий в Дубултах и Коктебеле, время от времени милостиво отпускаемый начальством за границу. «Ожог», ты скажешь? А кто тогда «Ожог» в стол не писал? Каждый советский писатель имел в столе свой «Ожог», включая деревенщиков и борцов «за возвращение к ленинским нормам».

      Е.П.: Ну, допустим. Но откуда такая цифра – «почти двадцать лет»?

      А.К.: Знаешь, когда он перестал быть советским писателем? Когда возвратил свой писательский билет в 1979 году в знак протеста против вашего с Ерофеевым исключения. Семьдесят девятый минус пятьдесят девятый равняется двадцать лет. Пятьдесят девятый – год его первой публикации.

      Е.П.: И все-таки я думаю, что он, обладавший при Советах официальным признанием и неслыханной популярностью, всегда помнил бабушкин завет. Он мне рассказывал, что бабушка частенько говорила сыну, то есть Аксенову-отцу, нечто вроде: «Ты, Павлушка, высоко-то не возносись, падать больно будет». Ты представляешь, как вся эта деревенская аксеновская родня гордилась тем, что Павлушка – начальник Казани?

      А.К.: Вот почему Васе не нужны были все эти «творческие командировки» – в колхоз, на завод. В смысле знания людей, знания страны его можно было бы сравнить только с лучшими из деревенщиков. Но и тем был ведом лишь один вид людей – крестьяне, которых большевики загнали в колхоз. А у него в жизни кого только не было – и врач Антон Вальтер, и бичи, и мужики вроде деда Моченкина, и столичная «золотая молодежь». Он не определенный слой людей знал – деревенских или интеллигенцию, – а весь народ. Поэтому я еще раз скажу: в этом смысле он был универсальным и уникальным русским писателем.

      Е.П.: Но при этом в масштабах страны он был именно что столичной штучкой. Казань – столица Татарстана, Магадан – столица зэков, Питер, как нам нынче вдруг стало известно, – культурная столица, а Москва вообще столица столиц. Он и в эмиграции в столице поселился, в Вашингтоне. И везде он был свой. Это я говорю, как бы почетче выразиться, для унификации писательской универсальности и уникальности. А вот Виктор Петрович Астафьев, например, всю жизнь избегал столиц и умер в Красноярске. Это не для сравнения, не для выяснений, кто лучше, кто хуже. Это к тому, что Бог каждому свое судил. У Астафьева, кстати, отец тоже сидел «за вредительство». Я Астафьева очень уважаю, считаю его великим писателем, особенно после чтения его последней книги «Прокляты и убиты». Но вот у него в «Царь-рыбе» фигурирует некий московский хлюст Гога Герцев, которого он изображает в тонах, достойных советского сатирического журнала «Крокодил». Он явно не знает таких людей, а они, может быть, еще подлее, чем он думает.

      А.К.: Или вот тебе другой пример – изумительно одаренный Василий Белов. Он когда своих, деревенских, описывает – все замечательно, все тонко, органично, весомо. И «Лад», и «Плотницкие рассказы», и «Привычное дело», и «Кануны». Но как только берется за горожан, например, в романе «Всё впереди», – неизбежно получается несмешная пародия неизвестно на что.

      Е.П.: