бутылки выдергивать! Пока обгоняли, помню, что не одну бутылку изъяли. Только лафа не удалась. Водила, наверное, видел этот номер в зеркало, позже обогнал нас, и пришлось сдавать награбленное добро.
Еще по весне ездили убирать мусор в питомник им. Лисавенко, за город, на берег Оби. В радость было хоть куда-то вырваться на волю из надоевшей за зиму казарменной рутины. А тут весна, теплынь, запахи земли, цветов дурманящие. А после работы, в ожидание машины, спустились вездесущие и любопытные курсачи под крутой, обрывистый берег к реке. А там диких пионов цветущих – целые заросли!
Напластали их охапками, а потом, по Барнаулу едучи назад в казармы, швыряли громадные, влажные, благоухающие букеты под ноги случайным девчонкам на тротуары. Те сначала испуганно ахали от неожиданности, а потом счастливо смеялись и приветливо махали нам руками.
Про Любов
Любили нас в Барнауле. Любили девчонки, и приходили с удовольствием к нам на танцы в училище.
Любили все жители, особенно, когда всё училище выходило единой колонной в город на какой – нибудь праздник. Впереди развевалось знамя тяжелого бархата, за ним гремел и сиял начищенной медью труб духовой оркестр, а сзади колыхались четыре колонны серых шинелей, и звучала строевая песня, у каждого курса своя, фирменная. Жители стояли толпами вдоль улицы и таращились в окна, любуясь на нас.
«Стал в строй – и не шевелис – с-сь!!!»
(Суры от Суриса, избранное)
Про строевую песню надо сказать отдельно
Про строевую песню надо сказать отдельно. Как говорил наш выпускник, и мой комполка в Николаевке, полковник Бокач – «скажу об этом несколько ниже и более отдельно!»
Песен у каждого курса было не по одной. Причем петь песню другого курса считалось неэтично, да она так красиво и не получалась, как у них. Почему-то!
Песни выбирались иногда, совершенно, казалось бы, нестроевые. Например, пели «Бородино», да еще на два голоса. Запевала —
Скажи-ка дядя, ве-е-дь недаром,
Москва спале.. – а все подхватывают мощно и быстро—
Москва спаленная пожаром!
Он – Фра-а-нцу.. – а все – Французу отдана!
Он – Фра-анцу.. – а все – Французу отдана!
И всё это под ритмическое сопровождение сапогами об асфальт с частотой 100—110 шагов в минуту! И ведь получалось, и звучало красиво!
Песни пелись и применительно к случаю. То есть, на вечерней прогулке мы могли их все перепеть, а в УЛО шли – пели одну песню, простенькую какую-нибудь, типа « Наш ротный старшина не знает ни хрена, а у меня все это впереди!», при прохождении по плацу – другую, типа – «Непобедимы мы, и легендарны мы».
Слова иногда сознательно перевирали. Была у нас такая песня – «Тяжелая птица простор пробивала, и песню мотор напевал!». В ней были слова – «а пальцы сжимали кольцо!», а мы пели – «а пальцы сжимали яйцо!», после чего наш комвзвода Куценко, по прозвищу «Лимон», на ходу оборачивался и грозил строю кулаком.