Атли был худ, иссиня-бледен, да и выглядел гораздо моложе своего возраста. Красивым его тоже нельзя было назвать, весь пошел в деда – Ролло Носатого. Однако умом боги не обидели мальчика. Сейчас, глядя на мать и Ролло, он явно догадывался, о чем идет речь, и вся его хрупкая фигурка и встревоженный взгляд выражали беспокойство. Еще даже не приняв решения, Ролло уже улыбнулся Атли – и сейчас же понял, что возьмет его с собой, ибо лицо мальчика вмиг озарилось такой радостью, что Ролло не мог разочаровать брата. Что ж, сам виноват. Его улыбка уже была обещанием, а Ролло мог надуть весь белый свет, но только не тех, кто ему доверился.
Хильдис наблюдала за ними.
– Хвала мудрым норнам[15], плетущим судьбы людей, за то что они дали мне таких сыновей. И не думай, Ролло, что брат будет тебе в тягость. Я видела вещий сон и знаю твердо, что Атли благотворно повлияет на судьбу моего великого Ролло.
Они помолчали. Мимо прошла рабыня, неся горшок с углями для жаровни. Хильдис проследила глазами, как та, откинув полог из шкур, зашла в боковую клеть, где отдыхала Снэфрид. Мудрая женщина невольно нахмурилась. Снэфрид Лебяжьебелая, таинственная женщина с темным глазом… Не о такой спутнице для своего сына мечтала Хильдис. Белая Ведьма из неизвестного рода, хитрая и замкнутая, сделавшая гордого конунга Харальда мягким как воск. Люди говорили, что она зачем-то скупает у бедняков новорожденных детей, что не боится ночью уходить в лес или гулять в полнолуние у могильных камней на краю дороги. Сколько ей лет? На вид она молода, но такое горькое знание жизни, такая зрелая мудрость таятся в ее разноцветных глазах…
Хильдис не сразу заметила, что сын наблюдает за ней.
– Тебя волнует моя избранница?
– Да ты хоть любишь ее, Рольв, или это одна только месть?
Ролло взглянул на мать.
– Разве Снэфрид недостаточно хороша, чтобы полюбить ее?
Он улыбался. Улыбка у него была дерзкая, веселая, совсем еще мальчишеская. Хильдис подумала, что в начале следующего лета Ролло исполнится девятнадцать. Самая пора взять себе жену.
– Во всяком случае, – неожиданно для себя молвила Хильдис, – если эта женщина ради тебя отказалась стать королевой Норвегии, – она должна очень любить тебя.
Насытившись, Ролло вытер тыльной стороной руки губы и рыгнул.
– Да, она меня любит. – Он опять улыбался своей дерзкой улыбкой. – Однако кто сказал, что я не сделаю Снэфрид королевой любой земли, какую выберу для себя? А Лебяжьебелая не так глупа, чтобы отказаться от короны ради судьбы подруги простого изгнанника. Да будет тебе известно, мать, что Снэфрид первая предсказала мне великое будущее. И я не сгину, не уйду в чертоги Одина, до тех пор пока не стану великим правителем, пока моя слава не прогремит громче славы Рагнара Кожаные Штаны или Гастинга Грозы Всей Европы, пока я не завоюю себе столько же земель, сколько завоевал мой настоящий отец – великий Ролло Пешеход.
Он сиял, и мать любовалась им. Да, поистине она должна гордиться тем, что родила такого