провалится рыжая в Хель[11] из копий и мечей, да покроет все ее тело короста, а нутро изъест проказа!..
Так она давала выход своей ярости, кляла ту, что вытесняла ее, Снэфрид, из сердца мужа… В отчаянии финка стала подвывать: она уже осознала, что все ее проклятия разбиваются о незримую стену, которой окружена рыжая невеста Атли. Брат Ролло явно догадывался, что Белая Ведьма желает его избраннице зла, и окружил Эмму верными людьми. Как Снэфрид ни пыталась найти подход к кому-нибудь из них, ничего не получалось. К тому же ей приходилось все время быть крайне осторожной и бдительной, чтобы Ролло ни о чем не проведал, ведь он тоже оберегал эту девушку и интересовался ею гораздо больше, чем хотел показать. Все это пугало Снэфрид. Давным-давно ей было видение, что, несмотря на все старания, другая женщина займет ее место рядом с Ролло. И она пристально изучала каждую деву, которую одаривал своим вниманием ее муж. Снэфрид не была наивной и понимала, что у такого мужчины, такого правителя всегда будет много женщин. Но кого бы ни приближал к себе Ролло, Снэфрид чувствовала, что ее места не занять никому. Красавица аббатиса, дочь одного из франкских воинов, улыбчивая толстушка рабыня, которых брал к себе на ложе ее муж, – все они сменяли друг друга, исправно рожая ему детей. Снэфрид же была и оставалась возлюбленной женой. Она уже начала было успокаиваться, когда, словно из небытия, возникла рыжая.
Ее привезли в Руан, когда Ролло вернулся из плена. И оказалось, что помогла ему бежать из плена именно эта рыжеволосая красотка. Человек Ролло, Ботольф Белый, доставал ее вслед за конунгом. Они прибыли в дождливый день в конце прошлого лета. Пленница выглядела жалкой и измученной. Насквозь промокшая, она сидела в крестьянской повозке под присмотром двух воинов. И в тот же день Ботольф дал Снэфрид понять, что ей придется всерьез соперничать с этой девушкой из-за Ролло.
Тогда Снэфрид не придала значения его словам, ибо знала, что Ботольф недолюбливает ее и, подобно многим, настаивает, чтобы Ролло развелся с бесплодной женой. Однако правитель Нормандии держался в стороне от пленницы, сразу же вручив ее своему брату, казалось, он был доволен тем, что Атли наконец-то нашел невесту. Но вскоре Снэфрид заметила, что с самим Ролло происходит что-то странное. Постоянная задумчивость сменялась мрачностью и угрюмостью, а иногда на его лице вдруг появлялась беспричинная улыбка. Он ничего не рассказывал Снэфрид о своем путешествии и упрямо уклонялся от ответов, когда жена пыталась осторожно расспросить его о том времени. Поначалу он даже не сказал Снэфрид, что эта девушка – кровная родня Роберта Нейстрийского. И она вздохнула спокойнее, только когда Ролло отправил брата вместе с невестой на побережье – словно подальше от себя. Но уже через несколько дней Ролло отправился следом. Вернулся он сам не свой, долго не являлся к Снэфрид и, как она узнала позже, беспробудно пил со своими дружинниками. Когда она приехала к нему, он твердил только одно: Эмма делит ложе с его братом.
– Но разве ты не хотел этого? – не повышая голоса, спросила Снэфрид. – Ты ведь собирался