Я же не хотел… Измира… Нет, нет, прошу вас, не надо… – Невнятное бормотание стихло, и в наступившей тишине Эрагон мягко коснулся плеча Слоана. Тот замер. – Эрагон… – прошептал он, – Эрагон… я слеп, а ты велел мне идти через всю страну… в полном одиночестве. Я всеми покинут, я проклят и знаю, кто я. Мне не вынести этого. Помоги мне, Эрагон. Убей меня! Освободи от этой пытки.
И Эрагон, повинуясь невольному порыву, сунул ему в руку свой посох:
– Вот, возьми мой посох. Пусть он ведет тебя в твоих странствиях. Не бойся, Слоан.
– Убей меня!
– Нет.
Какой-то надтреснутый смех или стон вырвался у Слоана из глотки, и он принялся колотить по земле кулаками, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Жестокий! О, до чего же ты жестокий! – Сил у него было немного, и вскоре они ему совсем изменили; он рухнул на землю и совсем скорчился, задыхаясь от бессилия и жалобно причитая.
Наклонившись над ним, Эрагон приблизил губы к его уху и прошептал:
– Я отнюдь не лишен милосердия, а потому даю тебе вот какую надежду: если ты доберешься до Эллесмеры, то найдешь там дом, который ждет тебя. Эльфы станут заботиться о тебе и позволят тебе делать все, что ты захочешь, за исключением одного: как только ты войдешь в лес Дю Вельденварден, ты никогда уже не сможешь выйти оттуда. Но послушай меня: когда я жил у эльфов, то узнал, что истинное имя человека может с возрастом и перемениться. Ты понимаешь, что это значит? То, кем ты являешься сейчас, это не навсегда. Человек может создать себя заново, если захочет.
Но Слоан ничего ему не ответил.
Оставив возле него свой посох, Эрагон обошел костер и вытянулся во весь рост на земле. Уже закрыв глаза, он пробормотал заклинание, которое должно было разбудить его еще до рассвета, и наконец соскользнул в ласковые объятия своего чуткого сна.
На Серой Пустоши царили тьма и ночной холод, и выглядела она весьма негостеприимно, когда в ушах Эрагона прозвучало негромкое гудение.
– Летта, – сказал он, и гудение прекратилось. Со стоном расправив усталые мышцы, он поднялся с земли и с силой помахал руками, разгоняя кровь. Особенно сильно болела спина, но он очень надеялся, что оружием в ближайшем будущем ему размахивать не придется. Опустив руки, он поискал глазами Слоана, но мясник исчез.
Эрагон улыбнулся, увидев, что в сторону от лагеря уходит цепочка следов, рядом с которой тянутся круглые дырки, оставленные его посохом. Следы шли неровно, то отклоняясь в сторону, то возвращаясь назад и пересекая сами себя, однако основное направление было ясным: Слоан шел на север, к волшебному эльфийскому лесу.
«Я хочу, чтобы ему все удалось, – с легким удивлением подумал Эрагон. – Да, я этого хочу, потому что тогда, значит, у всех у нас есть шанс изменить собственную судьбу, сполна расплатившись за свои прежние ошибки. И если уж Слоан сумеет исправиться и как-то искупить то зло, которое совершил, то его положение окажется не столь безнадежным, как это представляется ему сейчас». Эрагон