то нет? Приглашаю провести со мной ночное дежурство разок – тогда, может, что и поймете. Бывает, в мавзолеях свет сам собой загорается. Бывает – зайдешь в церковку, запереть, а из темноты как завоет кто-то. Врубаешь свет – нет никого…
– Но вернемся ко вчерашнему дежурству.
Мартина, однако, иронический тон Лайона задел за живое.
– Сейчас вернемся. Только перед этим я вам вот что скажу: чтобы там работать, особенно ночью, нужно хорошие яйца иметь. И не смотрите на меня как на недоумка, который верит в бабушкины сказки. Я не из этой породы. Я в USC учусь, на психолога, через год получу магистра. А в парке подрабатываю. В ночную смену, по крайней мере никто над душой не стоит.
Но я вам вот что скажу: когда я впервые попал на «Изумрудные Луга» – были как раз дни, когда эту звезду, Майкла Диксона, хоронили. И мне досталось дежурить в помещении, где его саркофаг. Снаружи тогда что-то несусветное творилось, ну и внутри тройную охрану поставили, от фанатов…
Мартин посмотрел на Лайона иронически:
– Коротка память человеческая! Уж что там делалось – на кладбище и вокруг, – уму непостижимо! А прошло время – и никто, ни одна живая душа на эту могилу не ходит… Простите, отвлекся. Вы курите?
И, закурив American Spirit из хорошего виргинского табака, отогнал рукой дым и продолжал:
– Так вот, стою я внутри этого гигантского мавзолея – а он двухэтажный и по площади – стадион, не меньше… В стенах – все захоронения, захоронения, от пола до потолка, а потолки высокие… Ну все фартово – мрамор, бронза, гранит, серебро, золото, цветочки кое-где… Напарник под вечер ушел, я остался один. Хожу себе по мраморным роскошным коридорам, разглядываю уникальные цветные витражи и скульптуры, каждая из которых хрен его знает сколько стоит, и думаю: хорошее место ты нашел для подработки, Мартин. Покойнички никого не трогают, живи здесь и радуйся, готовься к занятиям.
– Очень интересно, – поддержал Лайон. – А ведь и вправду…
– Вот и мне казалось, что вправду, – согласился Мартин. – А знаете, что на самом деле было? Я оставшиеся три часа до смены еле выдержал там. Как будто какой-то мертвящий газ стал ниоткуда выделяться. Тяжело дышать стало. И потом уже появился не страх даже, а ужас. Хотя пугаться внешне было совершенно нечего – красота и благодать вокруг меня какими были, такими и остались. Я думаю, – он глубоко затянулся, – я уверен, что это энергия, которая шла от этих захоронений, старых и новых. Я пришел домой, постоял полчаса под горячим душем – таким горячим, что еле мог выдержать, а потом под контрастным – кипяток и ледяная вода… И только после этого немножко пришел в себя.
И понял я, что работать внутри мавзолеев этих совершенно не могу. И не буду.
– А разве от других захоронений, тех, что снаружи, не идет эманация? – Лайон вдруг испугался, что выразился слишком мудрено, но Дэвис даже не заметил.
– Идет, еще как. Но там – место открытое. Хотя есть участки в парке, где находиться просто невыносимо… А есть – ничего, приемлемо.
Снова