что не жил (это было бы преувеличением), но, во всяком случае, лишился того драгоценного опыта, который необходим, как воздух, для любой души. Особенно, для души юной. Мы с АМ знаем об этом как нельзя лучше, ибо не просто несколько лет отдали театру, но были навсегда отравлены им. И хотим этот яд впрыснуть вам, для вашей же вящей пользы. Мы, которые сами прошли через этот искус, просто не простим себе, если лишим вас этого, если хотите, целебного наркотика. Мы вовсе не собираемся делать из вас актеров, тем более, что это и невозможно. Но намерены дать вам шанс прикоснуться к этому, пусть и мертвому, но при всем при том – чудеснейшему из искусств. Такое вот кажущееся противоречие, можно сказать, антиномия, ребятки. Да-с…
***
– Да, – снова подхватил АМ, – мы хотим дать вам шанс. И если вы воспользуетесь им, то спустя многие годы сможете с ностальгической благодарностью сказать, мол, и у меня это было. И я это испытал. Но… при этом нам с КА вовсе не улыбается создавать просто обычный школьный театр для разыгрывания невразумительных «детских» пьес, а то и просто готовить «монтаж» к празднику, чтобы родители умилялись, как хорошо и похоже играет на сцене их сынок или дочка. Нет, наши амбиции простираются дальше. Мы с вами попробуем сделать что-то незаурядное, что-то, не побоюсь этого слова, выдающееся. Ибо труп современного театра можно если не оживить, то хотя бы гальванизировать.
И такие случаи бывали. Только они все без исключения были связаны не с попыткой воспроизводить «жизнь как она есть», а в точности наоборот. Превратить театр во что-то совсем непохожее, максимально отдалиться от правдоподобия, показать именно то, чего в жизни как раз никогда не бывает. Зато в душе человеческой порою случается. В душе и в голове. Если, конечно, повезет.
Вот только в уходе совсем уж в условность, удавалось, хоть и редко, достигнуть успеха, – вмешался КА. – Это как с кораблем в бурю. Если капитан пытается причалить к берегу, который – вон он, совсем близко, то корабль обязательно разобьется о скалы, а если направить его в открытое море, то можно и спастись. И примеры такого чудесного спасения были. Например, театр абсурда или брехтовский театр. А в роли капитанов, которые уводят корабль подальше от жизни в область полной условности выступают режиссеры. И тогда зритель может увидеть сценическое действо умытыми глазами. Ближе всего к изобретению этого лекарства для театра подошел Всеволод Мейерхольд. И мы с АМ являемся в каком-то смысле его горячими поклонниками и учениками.
– Словом, мы будем строить театр не абы как, а с этой высокой целью. Даже если нам и не суждено будет ее достичь. Вы готовы на такую авантюру?
Ну, конечно же, мы были на нее готовы и дружно закивали головами.
***
– И вот тут вас ждет еще одна плохая новость. Первая, как, надеюсь, вы еще помните, заключалась в том, что театр – мертвый жанр. А вторая – в том, что самодеятельности мы с КА не допустим.
– Так