ногами.
Мы пару минут шли молча. Но потом АМ первым заговорил:
– Слушай, королева Марго, мне показалось или нет? Мне кажется, что с тех пор, как я тебя навестил, что-то случилось. Я тебя тогда ничем не обидел?
– Вы? Меня?! – Искренне удивилась я. – Конечно, ничем. Я как раз думала, что это вы на меня за что-то обиделись. И даже хотела попросить прощения, только не знала – за что.
– Прямо гора с плеч, – заулыбался АМ. – Значит, это было всего лишь обоюдное недоразумение. Так сказать, ошибка восприятия. Что ж, я очень рад.
Вскоре мы дошли до моего подъезда, и дружески распрощались.
– Значит, у нас все как прежде? И мы остаемся друзьями? – спросил АМ.
Я радостно закивала, а он приветственно вскинул руку и поспешил к метро.
***
Через два дня АМ опять напросился ко мне в гости. Родителей не было, и мы тихо мирно пили чай и болтали. Разговор почему-то зашел о книжках. И тут я призналась ему, что уже давно прочитала «запрещенную» им к чтению «Лолиту».
– И как? Понравилось? – оживился АМ.
– Да так… – промямлила я, стараясь казаться совершенно равнодушной. – В общем, ерунда какая-то…
– Вот уж ни за что не поверю! – решительно затряс головой АМ. – Так не бывает.
Внезапно он придвинул свой стул вплотную к моему и вдруг ставшим хриплым голосом спросил:
– Ну, и как мне теперь тебя называть – Марго или лучше… Лолита?
При этих словах он внезапно обнял мои плечи левой рукой, а правую положил мне на грудь.
Я не знала, что делать, и застыла, вся пунцовая от стыда и смущения. Боясь пошевелиться, боясь дышать. Я понимала, что должна «по правилам» оттолкнуть его руку, но как я могла на это решиться – а вдруг он обидится? И больше уже никогда не захочет повторить это действие? Уже никогда-никогда не прикоснется ко мне? Это было бы еще более ужасно. И потом… я же была в нашу прошлую встречу ради него готова на всё. А теперь? Если ему это приятно, если это может хоть на миг уменьшить его страдания, то разве от меня убудет? Ах, не то это слово – «убудет». Вульгарно, и совсем не то… Вот так я и сидела, как дурочка. И млела… ибо это его прикосновение было мне тоже необыкновенно приятно. Сидела, пока не почувствовала, что его рука стала настойчивее ласкать мою грудь.
Только тогда я начала вяло отбиваться, произнося какие-то бессвязные слова:
– Так нельзя… Ну что же это… что вы такое делаете, АМ…
Но он не обращал на эти мои робкие попытки сопротивления никакого внимания, а только шептал мне прямо в ухо:
– Тихо, тихо, Марго… Я же тебя не съем. Ведь не съем же?.. Если бы ты знала, как меня… возбуждает, влечет… твоя грудь, ты бы… тогда бы…
Его настойчивость все усиливалось, а вот мое сопротивление угасало с каждой минутой. Во-первых, эти прикосновения вызывали во мне все более острые ощущения. Во-вторых, и в главных, он был для меня полубогом, и я была в него влюблена (после