в программу по прямому указанию Ленина.[302]
Когда началась война 1914–1918 годов, Покровский понял «пораженчество» Ленина не как борьбу со всеми империализмами – союзническими и немецким, а как борьбу с союзническим империализмом, и отстаивал правильность поведения немцев даже там, где отстаивать было невозможно. В личной жизни он был чрезвычайно несчастлив и старался разрешить все трудные и запутанные вопросы, как и полагается социалисту, то есть с человечностью и достоинством. Может быть, именно в этом он был наиболее самим собой. Оказавшись замнаркома при Луначарском и понимая, что мало бы что переменилось, если бы было наоборот, он чувствовал большую обиду и очень часто ворчал на все, что делалось, иногда совершенно по-обывательски. При рассмотрении различных личных ходатайств, которые сыпались без числа, он проявлял неизменно большую доброту, настоящую, не походившую на болтливую лжедоброту Луначарского.[303]
Из других членов Г[осударственного] У[ченого] С[овета] нужно вспомнить Вячеслава Петровича Волгина, Вартана Тиграновича Тер-Оганесова и Николая Михайловича Лукина.
В ту эпоху Волгин еще не был коммунистом, и к коммунизму он пришел довольно длинным путем: в свое время принадлежал к сотрудникам «профессорской» газеты «Русские ведомости» и сохранил, как ядовито выражался Покровский, ее наилучшие традиции. Он был даже не меньшевиком, а весьма умеренным социалистом; через меньшевизм проходил уже тогда, когда дни «Русских ведомостей» были сочтены. К концу 1917 года Волгин был меньшевиком промежуточного типа: на пути к коммунистам, но – соглашатель; коммунистом сделался в 1921 году. Вот, как будто, все неблагоприятные для него обстоятельства, и, однако, хорошо зная его, я могу сказать, что во все моменты своей эволюции он был искренен, бескорыстен и даже смел в защите своих убеждений. Недобросовестные полемисты напоминали ему о «Русских ведомостях» в течение последующих десяти лет постоянно, и это было совершенно несправедливо.
Николай Михайлович Лукин – историк, профессор Московского университета, для меня был старый товарищ. В течение первой половины 1906 года мы с ним являлись членами районного Замоскворецкого комитета: он – как ответственный пропагандист, я – как ответственный боевой организатор. Это был очень серьезный, очень честный и очень искренний человек, не выносивший лжи, несправедливости, дешевой демагогии.
Тер-Оганесов был весьма неудачным образчиком нового поколения: окончил Петроградский университет по астрономической специальности, и профессор А. А. Иванов оставил его при университете. Это произошло как раз накануне 1917 года, и больше астрономией он не занимался. Я тщетно старался открыть в Тер-Оганесове какой-нибудь научный интерес, какие-нибудь знания: полная пустота. Много раз я задавал вопрос Александру Александровичу Иванову, как это произошло. Он махал рукой и отвечал: «Мало ли что бывает. Бывают обстоятельства, когда непременно сделаешь