кроме того, последние шесть месяцев здесь служит мой брат Даниэль. Он офицер и прикомандирован к вооруженным силам султана, то есть ВСС. Мне разрешили выходить в город и навещать его.
– Но на самом деле вы ведь приехали не за этим?
– Нет. В общем… Я просто… – Джоан замолчала, и внезапно на нее накатило отчаяние. Она чувствовала, как хватается за нечто ускользающее.
Правда состояла в том, что она не знала, как выразить словами свою потребность увидеть Аравию. Это чувство укоренилось в ней так давно, что она перестала воспринимать его критически, и когда Даниэля послали в Оман, Роберт Гибсон стал вазиром, а Джоан получила от отца в наследство немного денег, оказалось, что все складывается так, чтобы в конце концов привести ее сюда. Да, в Оман – аравийское захолустье, но все-таки аравийское. И ей казалось после смерти отца – она это чувствовала, что какая-то его часть тоже здесь побывает. Потребовался почти год после его кончины, чтобы немного утихло горе, парализующее волю. А потом возникла идея поездки, и как только решение было принято, девушка уже твердо знала, что ничто ее не остановит.
О том, как она намерена потратить свое небольшое наследство, труднее всего было сказать Олив, ее матери. Джоан специально дождалась, пока Олив не примется готовить, прежде чем завести речь о путешествии. Это занятие доставляло ей самое большое удовольствие.
– Разве не достаточно того, что в это забытое богом место занесло одного моего ребенка? – спросила Олив, держа в руке большой нож, к лезвию которого прилипли кубики сала от бекона, и в ее голосе прозвучала та дрожь, которой Джоан всегда боялась больше всего. – Тебе это не по плечу, моя маленькая Джоан. И как можно оставить меня совершенно одну? – Она достала мятый носовой платок из кармана передника и принялась с силой тереть им глаза, так что горло Джоан сдавило удушающее чувство вины, которое было ей слишком хорошо знакомо. Оно нарастало и нарастало, делая поездку ее, и только ее решением. Олив выглядела несчастной, уязвленной, легкоранимой. – Твой отец никогда туда не ездил, сама знаешь.
Джоан действительно это знала. К своему огромному удивлению, она выяснила, как только стала достаточно взрослой, чтобы понимать подобные вещи, что ее отец никогда не путешествовал дальше Франции. Несмотря на все его сказки, несмотря на все его мечты, энтузиазм и далеко идущие планы. Но он мечтал, чтобы Джоан путешествовала, это она знала. Он хотел, чтобы она осуществила хотя бы некоторые свои мечты. А Джоан всегда мечтала об Аравии. Воображение рисовало его широко раскрытые глаза, и она слышала, как у нее в голове звучит голос отца. «Земля Синдбада-морехода и царицы Савской, ладана, джиннов и исполнения желаний!» Всегда нарочно приукрашивая. Всегда готовый принести волшебство и чудо в ее мир.
Джоан попыталась как-то справиться с этим чувством отчаяния, но ее встреча с Мод Викери вообще пошла не так, как она себе представляла и как надеялась.
– Вы были моей героиней с самого детства, мисс Викери. Я хочу