что ее ждет. А я уж отблагодарю того, кто выручит меня, на славу. На такое святое дело точно не пожалею!»
Изумрудов еще раз хихикнул и со счастливым блеском одухотворенного материализма в глазах отправился ко сну…
«Любовь конкистадора»
Утром наш герой, стряхнув с себя налет былой болезненной чувствительности, сбрив редкую поросль неуверенности и смыв с лица остатки вчерашнего Изумрудова, с удовольствием стал вглядываться в проступившие наконец-то черты своего истинного лица. Вчерашний скомканный человек в мышином пальто и таком же дешевом мешкообразном костюме умер. Его место безапелляционно занял «энергоноситель» в пиджаке жгучего желтого цвета в мелкую черную клетку и ярко-красной теплой куртке. Преображение внешнего вида произошло максимально быстро в ближайшем «Секонд хэнд» на куцую черно-дневную заначку. Тем не менее ничего, что могло бы даже как-то косвенно напомнить нам бывшего Изумрудова, обнаружить было невозможно: как уже ни внутри героя, так и ни снаружи. Кроме того, в качестве главной имиджевой черты безоговорочно были приняты, конечно же, черные очки.
Хотя все же нет. Осталось кое-что не изменившееся. В утверждении, произнесенном ранее, о том, что Изумрудов избегал женщин, не было никакого обмана и даже капли лукавства. Все было именно так, но было и еще нечто. И это нечто, как прояснение вроде светлого пятнышка в серой душе Изумрудова или, возможно, это нужно называть его «грешком», жило в соседнем доме. Изумрудов уже давно давил в себе определенные позывы к этой тихой и милой девушке, и, испытывая жгучее смущение, украдкой наблюдал по утрам за тем, как она спешила на работу, пересекая двор по диагонали. Кому-то она могла показаться невзрачной и совсем непривлекательной. Болезненная бледность, волосы, свисающие как вареные спагетти, пухлые губки и серые глаза, прилепившиеся к тонкому прямому носику – вот и весь ее бесхитростный портрет. Но для Изумрудова эта обычная девушка стала пределом всех его мечтаний, связанных с женской частью человечества. Глядя на ее черты и всевозможные линии тела, Изумрудов приходил в неописуемое состояние восторга. Он знал о ней лишь немногое: звали ее Сашенькой, и трудилась она экскурсоводом в музее средней руки. Естественно, Изумрудов не смел ни о чем таком себе позволить и помышлять. Но это было вчера, а сегодня даже зима как-то моментально превратилась в весну, что еще больше подталкивало Изумрудова к Сашеньке.
Вначале все же надо было покончить с этой никчемной безденежной работой. Покончить одномоментно, броско, перешибая разумы и восприятия одним дерзким действием, взмахом, росчерком! Начальник Изумрудова, с виду благообразный человек, привычно флегматично реагировал на появления подчиненных в своем кабинете. Любое обращение к себе стоящих ниже по рангу он представлял шахматной партией с известным финалом, поскольку все значимые фигуры, причем обоих цветов на доске были изначально в его руках. Естественно