мятой картошки и три свежих, и два бочковых огурца. Он отрезал ломоть колбасы, кусман чёрного хлеба, выбрал вилку, что показалась похуже, и вместе с двумя яйцами, ещё вчера сваренными вкрутую для себя, завернул всё это богатство в газету. Он запихал добро и провиант в хозяйственный мешок – это для конспирации, и вышел под солнце на крыльцо.
Перед калиткой толкалось двое местных шалопаев и одна девочка. Бориска часто проводил с ними время, несмотря на то, что был старше их. Правда, было это не так уж и часто: в деревенской действительности ребята хорошо и умело развлекались самостоятельно, без надзора «старшего брата», как они бывало, посмеиваясь, величали Бориса.
– Бориска, ты чего делаешь? – закричала девочка, которую звали Катей. – Пойдём гулять!
– Куда? – отозвался Борис.
Трое ребят вошли к нему на огород.
– Мы хотим наведаться в Житнино, – сказал Саша Кулешов, – попялимся на городских или окунёмся в речку.
– Погнали, искупаемся! – поддержал Митя Потапов.
– Не могу, у меня дела. – Борис по-простецки бухнул мешок возле крыльца – вроде как там нет ничего особого, лишь всякий скарб и хлам для хозяйских дел. – Может быть, завтра?
– Да пойдём! Всё дела да дела… Сколько можно? – возмутилась Катя и легонько пнула мешок.
– Не трожь, – грозно сказал Бориска.
– Ты чего? – не поняла Катя. – Подумаешь. Чего ему сделается?
– Всё равно не трожь. Чего тебе его трогать? Неймётся? Идите себе. У меня вон дверь вышиблена. Не видите, что ли? Ко мне ночью завалился пьяный урод Писаков, и стал буянить, просил денег на выпивку. Доделать надо, чтобы ночью никто не забрался ко мне в постель, ясно?
– А-ааа… – протянули ребята, от любопытства и уважения к смелости и самостоятельности Бориски, разинув рты и заблестев глазами. – Это надо. Делай. Мы пошли?
– Давайте. До завтра.
– До завтра! – задорно сказала Катя и побежала вперёд.
И остановилась. Вросла в землю.
Перед калиткой стояла разрумянившаяся мать Бориски.
– Извините, – пролепетала Катя и протиснулась мимо женщины.
Саша с Митей ещё не дошли до калитки, а потому они остановились и оглянулись на Бориску. Но тот ничего не замечал. Он шуровал в мешке, проверяя, не перевернула ли Катя кастрюльку с харчем для мужика.
«Надо было кастрюлю обернуть кителем, – корил себя мальчик. – Хорошо, что она ударила по дну. Удар пришёлся по шмотью. А то крышка могла бряцнуть».
– Борис, – прозвучал голос.
– Что? – отозвался он, не глядя.
– Тут… тут к тебе пришли, – сказал Саша.
Борис отвлекся от мешка, выпрямился и ноги у него стали ватными.
– Вы… вы… – обратился он к ребятам, – постойте, не уходите.
– Не, мы лучше пойдём, – сказал Митя.
– Да погоди ты! – зашипел Борис. – Дело у меня к вам. И только. Я вас прошу не в свидетели, а для поручения,