Виктор Голявкин

Избранное


Скачать книгу

же ты бываешь голодным, если тебя всем кормят?

      – А я не бываю голодным.

      – Ты же сказал, бываешь.

      – А я нарочно.

      – Зачем же ты нас обманываешь?

      – Просто так.

      – Ты всех обманываешь?

      – Всех.

      – Зачем же ты это делаешь?

      – Просто так.

      – Смотрите какой! Просто жуть! Ну и ребенок!

      Тогда папа сказал целую речь. Он сказал:

      – Товарищи! Это мой сын. Он сбежал из тира. Давайте-ка мне его сюда! Я его отец. А болтает он здорово. Уж верно. Вы сами заметили. И где только он научился болтать! Просто диву даешься! Я вижу, он вам понравился. Но я вам его не оставлю. Раз уж он мой сын.

      Тогда все расступились. Мой папа взял Бобу на плечи. Пожелал всем успехов в работе. И мы пошли домой.

      А премия в тире осталась. Тут все на свете забудешь!

      7. Мой папа пишет музыку

      Наш папа сегодня дома. Сегодня он не идет в музыкальную школу, где он обычно преподает. Сегодня у папы свободный день. Сегодня он пишет музыку. В это время у нас дома тихо. Мы с мамой ходим на цыпочках. Брат мой Боба уходит к Измайловым.

      Наш папа пишет музыку!

      – Тру-ру-ру! – напевает папа. – Та-та! Та-та-та!

      Это правда, я не люблю Клементи. Не очень люблю я музыку. Но когда папа за роялем, поет, играет и пишет ноты, – мне кажется, он сочиняет марш. Музыку я не люблю, это верно. Я люблю разные песни. Те, что поют солдаты. И марши люблю, что гремят на парадах. Если бы папа мой написал такой марш! Я был бы очень доволен. Я папу просил об этом. Он мне обещал. Может быть, он сейчас пишет марш для солдат? Может быть, я увижу когда-нибудь целый полк – все с винтовками, в касках, раз-два! – все шагают под громкий папин марш! Как было бы здорово!

      – Ты пишешь марш? – говорю я папе.

      – Марш? Какой марш?

      – Самый военный, – говорю я.

      – Убери его, – говорит папа.

      – Марш отсюда! – говорит мама.

      Я иду на балкон. Я вижу девочку с бантом. Подумаешь, бант! Папа мой пишет музыку! Может быть, марш!

      – Тру-ру-ру! – поет папа.

      Ага, слышит, наверное! Пусть она знает. Все делает вид, что не слышит!

      – Трам-там! – стучит папа по крышке рояля.

      Это нельзя не услышать.

      Она поднимает голову. Но я смотрю в сторону. Пусть она знает!

      – Бам! – папа стукнул по крышке рояля. С такой силой, что я даже вздрогнул.

      – Бам!!! Бам!!! Бам!!! – он стучит кулаком по крышке.

      – Ага! Ну, каково?

      А она только бантом махнула.

      Тогда я разозлился и крикнул:

      – Эй, ты! Нечего здесь проходить! Слышишь! Нечего!

      Расстроенный, я ушел с балкона. Я вижу, и папа расстроенный. Он сидит, подперев рукой щеку. Такой весь печальный.

      – Мама на кухне, – говорит он.

      – Зачем мне мама?

      – Тогда как хочешь, – говорит он.

      Вот и мама. Она говорит:

      – Брось ты это… Володя…

      – Что бросить-то? – говорит папа.

      – Эту твою… симфонию…

      – Я же чувствую… тут вот не то… тут не то… а тут – то!

      – Ну и брось, раз все не то…

      – Не все не то…

      – Все равно.

      – Как