с нами, в котором, как я знал, путешествуют «их подземные величества». Котовский постучал в вагонную дверь рукояткой своего маузера:
– Померли, что ли? Отворяй!
Дверь открылась (из вагона пахнуло квашеной капустой), и наружу высунулся вовсе не проводник, а известный мне горбун. Лишь на миг высунулся – и сразу закрыл дверь, но и этого мига хватило, чтобы Котовский отпрянул на добрых пять саженей.
– Этих, что ли, не будем щупать? – спросил его один из сотоварищей, на что тот угрюмо отозвался:
– Такая щупалка у тебя еще не выросла.
Тут сзади подскакал еще один:
– Вон, Грыша, гляди, что братишки со второго и с третьего класса собрали! – Он помахал в воздухе большим холщовым мешком. – Вместе с бирюльками тыщ на сто потянет, а Сивый щас еще и лично для тебя притаранит подарочек… Что, пощупаем теперь губернаторский вагон?
– Тебе что, Жареный, ста тыщ мало? – усмехнулся Котовский. – Нельзя таким жадным быть. – И, посерьезнев, добавил: – Ты ж знаешь, губернаторов мы не трогаем, они нам до ж…пы, мы не революцьёнэры.
– И поглядь-ка, Грыша, – вклинился еще кто-то, – с губернаторского вагона пулемет, вишь, торчит.
– Ихний пулемет мне тоже до ж…пы, – отозвался Котовский, – только на случай, ежели там за пулеметом кто-то борзый – ну-ка, братишки, потеснитесь к вагонам.
Совет был неглупый, вняв ему, все всадники в следующий миг стали поближе к поезду и очутились в мертвой для пулемета зоне.
Котовский сказал:
– Ты тут за Сивого что-то гутарил. И что там у него за подарочек?
– Да вона, таранит вже…
Я увидел, что к нам движется здоровенный, так же, как и Котовский, бритый налысо битюг, толкая перед собой хорошо одетую худенькую барышню. Битюг (видимо, тот самый Ситный) вел ее, заломив ей руку за спину. Она пыталась вырваться – да куда там!..
Стерпеть этого я не мог, мигом выпрыгнул из вагона и направился к шайке. Страха у меня не было, да и быть не могло. Вместе с приближающимся Сивым их было всего двенадцать человек (остальные «котовцы», видимо, орудовали по другую сторону поезда), а у меня в двух имеющихся пистолетах четырнадцать патронов. Если учесть, что стрелять я умею одновременно с обеих рук и с такого расстояния никогда не промахиваюсь, то я имел даже две пули лишние.
Одной из этих лишних пуль я не преминул с ходу воспользоваться. Крикнул Сивому:
– Отпусти девушку! – и выстрелил ему под правую ногу так, чтобы у него отлетел каблук, такое должно было произвести впечатление на бандита.
Сивый стал как вкопанный, но то ли по природной тупости, то ли рассчитывая на защиту со стороны «Грыши», барышню отпускать не спешил.
Котовский уже держал меня на прицеле своего маузера, остальные тоже выхватили стволы. Ничего, все равно не успеют…
Впрочем, стрелять в меня они отчего-то не спешили. Котовский внимательно смотрел на меня, и в этих глазах читалась холодная смерть. Ну да я тоже так смотреть умею; может – ввиду моей профессии палача – еще и пострашней…
Неизвестно,