на Вита.
– Unschuldig, – уверенно ответила.
– Отставить, – выпрямился капитан. – Освободить пленных, – он поднял руку над толпой, и на запястье мелькнула буква М – татуировка, коей клеймят каждого приспешника Метрополя. После этого тебе дана одна дорога – служить Правителю и беспрекословно подчиняться ему во всем. – Именем закона провозглашаю невиновность!
– Но почему, капитан? – особенно прыткий страж бойко подбежал к своему руководителю.
Капитан, сохраняя спокойствие, наклонился к лицу подчиненного и прошипел:
– Потому что они наши, идиот. Взгляни на их форму.
Малец поднял округлившиеся глаза на капитана, затем глянул на меня, осознав ошибку.
– Понял, капитан, – опасаясь выговора, поспешил согласиться он. – Разрешите действовать.
– Разрешаю.
Я буравила этого капитана взглядом, совершенно не понимая, что происходит и почему он так сильно меня выгораживает.
Толпа загудела, Сфорца кинулась с младшими детьми к Виту, Мария боялась подходить ко мне. Сильно зудел левый локоть, я согнула руку и прижала к телу. Ну и в историю же я влипла!
Капитан пытался что-то донести до меня своими глазами, но я отказывалась взаимодействовать; тогда он подошел ближе, и негромко произнес:
– Вели Штарку явиться в здание Совета завтра в три часа пополудни.
– Что вы с ним сделаете? – изумилась я.
Снова на лице его мелькнуло подобие доброй улыбки. Черт подери, как весело жить! И почему это я не смеюсь, видя голод Вита или болезнь ребенка?!
– В городе сейчас опасно, – тихо добавил он, и по всему моему телу пробежала неясная дрожь.
Прежде, чем я осознала всю двойственность положения, этот странный капитан успел собрать подчиненных и отправиться восвояси.
Меня подхватила Сфорца и принялась страстно, как никогда прежде, благодарить за спасение Вита.
Какой дьявол привел меня сюда? Истерия, вызванная отъездом Кары, превратила меня в слабое, беспомощное существо, а ведь Герд полжизни нас учил, что чувства должны стоять не на первом месте, иначе сам станешь кормом для Метрополя.
Я не слышала, что говорили люди, что лепетали Мария и Сфорца… Я находилась в прострации. Я совершила самую большую ошибку – выдала себя всему городу. Они меня никогда не видели и никогда не знали, ведь я – мертвая душа. Дело о моей смерти пришили еще шесть лет назад к бумагам моих родителей, а теперь… я все разрушила. Мне все твердили: ты не можешь спасти всех. Спасла – и погубила себя.
Еще более раздавленная и угнетенная, чем прежде, я вынуждена была возвратиться в дом Герда.
7
Неведомо, какими путями, но он всегда все узнаем первым. Еще прежде, чем я переступила порог гостиной, почуяла невообразимое давление в воздухе. Ужин подходил к концу; Мальва и Орли прибирали со стола, их высокие стройные фигуры плыли по узкой столовой, точно призраки покинутых замков Шестой провинции. Ной отправился кормить свиней и кур. Руни молила Натаниэля составить ей компанию в какой-то карточной игре. Киану