ноги, именно от мысли о коробке с шахматами в жилах застыла кровь.
6
Раз уход в мир иной откладывался, стоило продолжать жить, как ни в чем не бывало следовать повседневной рутине, которая включала и очередной визит к психотерапевту Лоре Хилл. И это в каком-то смысле даже радовало: с нею у него сложились прекрасные отношения. То, что поначалу казалось обязаловкой, предписанием лечащего врача, превратилось со временем чуть ли не в удовольствие. Сам он никогда не обратился бы к психотерапевту, если бы на этом не настоял Кармайкл, но врачу удалось уговорить его. «Когда узнаешь о себе такое, приходится учиться держать себя в руках», – вот его точные слова. Тед перевел их так: Человек с неоперабельной опухолью рано или поздно задумается о том, чтобы вышибить себе мозги. И в этом доктор Кармайкл не ошибался.
Строго говоря, опухоль не была неоперабельной, ее можно было удалить с такой же вероятностью, как попасть баскетбольным мячом в корзину с тридцати метров. Доктор Кармайкл не воспользовался этой метафорой: ему важно было, чтобы пациент не терял надежды, однако Тед, по натуре аналитик и прагматик, быстро расставил в уме все по полочкам. Решать, разумеется, предстояло ему, он мог рискнуть и согласиться на операцию, ожидая чуда, или оставить все как есть. Долго раздумывать не пришлось. Решение было из тех, что он принял заранее, задолго до того, как начались головные боли или стали известны результаты обследования, о которых Кармайкл сообщил ему особым тоном, тем, которым сообщают только самые обескураживающие новости. Возможно, решил все Тед еще несколько десятков лет назад, увидев, как в финале фильма «Пролетая над гнездом кукушки» Джек мотает головой, будто марионетка, оставшаяся без хозяина, а может, и в другой раз, какая разница когда. Последние месяцы он проживет достойно. И если и согласился на первый сеанс с доктором Хилл, то только для того, чтобы Кармайкл верил: все идет так, как задумано. Оно и шло как задумано, но не лечащим врачом, а Тедом, ибо Кармайкл был из тех медиков, что растягивают жизнь пациента до самого последнего мгновения. И не важно, с тридцати, или со ста, или с тысячи метров приходится кидать мяч в корзину.
На вид Лоре Хилл было чуть больше двадцати. Увидев ее впервые, Тед проникся жалостью к девчушке, скорее всего делающей первые шаги в профессии, в больших очках в прямоугольной оправе и с собранными на затылке волосами, сдержанной и обходительной. Как будто играет в психотерапевта, подумал Тед, которому еще предстояло удивиться, что на самом деле ей перевалило за тридцать. Сколько ей точно лет, он не знал: она не признавалась.
В ту первую встречу ей удалось обезоружить его очарованием юности, невинным видом и искренностью. Теда соблазнила перспектива обходить ловушки, которые расставляла Лора на каждом сеансе, ведь с нею – как и с Кармайклом – он не собирался обсуждать планы самоубийства, занимавшие все его мысли.
– Здравствуй, Тед, – сказала Лора. – Выходит, морское путешествие с компаньоном так и не состоялось.
– Выходит