словно их поддерживали невидимые руки. На лице было написано ликование, хотя на месте одной ноги маячило нечто призрачное.
Тед отворил стеклянную дверь. Опоссум отступил к дальнему краю стола. Теперь, похоже, присутствие Теда начало его беспокоить, однако не настолько, чтобы бросить пищу. Он присел и оскалил зубы, готовый в случае чего убежать. Тед сделал резкое движение – никакого толку. Тогда он начал искать вокруг, чем можно запустить в зверя. Рядом с мангалом валялась деревянная коробка, которую он сразу же узнал, и, хотя с детства ее не видел, его совсем не удивило, что она оказалась здесь, в доме, где он поселился взрослым. Тед подошел и взял ее бережно, словно реликвию. В каком-то смысле она и была реликвией. Черные и белые квадраты были нарисованы на крышке и на дне коробки, так что, когда ее открывали, получалась нормальная шахматная доска. Внутри для каждой фигуры было особое углубление, оклеенное зеленым бархатом. Тед взял слона и с размаху швырнул его. Но промазал. Как он умудрился не попасть в вонючего зверька всего с двух метров? Тед взял другую фигуру и сделал вторую попытку. На этот раз бросок получился гораздо сильнее, чем нужно. И снова промах. Что-то было будто бы не так, странно как-то. Снаряды чертили в воздухе немыслимые кривые, казалось, с единственной целью: обогнуть в полете опоссума за миг до столкновения. Но Тед не сдавался. Он все метал и метал фигуры одну за другой, как одержимый. Опоссум, должно быть, понял, что фундаментальные устои физики сдвинулись в его пользу: он тяжело переполз обратно на середину стола и продолжил трапезу. Толстый белый хвост змеей извивался позади пушистого тела. Тед сделал около сотни бросков – и все впустую, – когда наконец отчаялся и выпустил из рук коробку. Она упала у его ног, и он, опустив глаза, увидел, что все фигуры на месте.
Тед перевел взгляд на Холли. Хотелось сказать ей, что, мол, очень жаль, но он сделал все возможное, чтобы вернуть ей ногу. Однако что же он за муж, если не в состоянии удовлетворить нужды собственной семьи? От стыда и досады он чуть не плакал, но тут до него дошло, что есть еще один выход. И как же он раньше не додумался! Правая рука начала тяжелеть, и он почувствовал, что сжимает рукоятку браунинга. Поднес пистолет к глазам и зачарованно уставился на него. Медленным, поэтически размеренным жестом, держа пистолет в обеих руках, он прицелился в опоссума, упиваясь последними мгновениями перед выстрелом. Зверь поднял голову, будто чуя близкий конец. Пуля попала ему прямо в хребтину, и он взорвался, как воздушный шарик, начиненный кровью и потрохами. Тед отбросил пистолет и пошел к столу, не сводя глаз с ноги Холли. Взял ее двумя руками, как держал бы хирург предназначенный для трансплантации орган. Теперь, когда можно было рассмотреть ногу вблизи, Тед заметил, что из обрезанного конца ее, как он и предполагал, торчит болт с резьбой. Все будет хорошо, подумал он. Надо только подойти к Холли, привинтить ногу на место, и он снова хороший муж.
Тед сошел по двум ступенькам террасы и поднял глаза. Холли была все там же, но теперь между ним и ею в воздухе витала огромная