мечтал, а тут ей телеграмма – еще один брат погиб.
Вернулась она из Грозного через две недели: сильно изменилась, исхудала, даже почернела:
– Отца жалко, – не раз повторяла, – столько детей воспитал, а своего собственного угла до конца жизни не заимел. Гибель сыновей его подкосила… А в Чечне еще больший бардак… Нам надо работать.
С еще большим усилием и усердием она взялась вновь за мою работу, так что через год я крайне удивил своего научного руководителя:
– Кто помогал? – был первый вопрос.
Я все, как есть, рассказал.
– А на защите сам отстоишь или тоже подруга будет отвечать?
– Сам, – отвечал я.
Так оно и получилось, потому что к тому времени началась вторая чеченская война, у Авроры погибли еще два брата, она вновь была в Чечне. А приехала – вновь в трауре, а я, тем не менее, хотел было объясниться в любви, все подбирал удобный момент, и она это чувствовала, не давала возможности объясниться. Но я упрямый, и, наверное, какой-либо определенности в наших отношениях добился бы, да Аврора поступила непредсказуемо – вошла в контакт с моей женой, благо в одном корпусе работают, и как-то вечером пришел я домой, а Аврора с супругой чай на кухне пьют, как закадычные подруги.
Тем не менее через пару дней или неделю, я все же встретился с Авророй. Как и у всех чеченцев, вначале тема одна – война в Чечне. А потом я вдруг выдал:
– Суна хьо еза!2
– Ты женат, – не раздумывая, ответила она. А чуть погодя добавила: – Твоя супруга – хорошая женщина. Надо бы ее в Ислам обратить, – и, наверное, увидев мое удивление: – Впрочем, это ваше семейное дело…. А мне надо докторскую защитить, очень надо. За два года я уложусь.
– Я ничуть не сомневался, – продолжал Ломаев, – что она за эти два года уложится. И не как ранее, а уже теперь изредка мы с Авророй встречались: она сутками пропадала в лаборатории, все какие-то опыты ставила, и по публикациям и выступлениям на научных конференциях я понимал, что она уже идет к завершению эксперимента… как вдруг вновь война в ее жизнь вмешалась, радикально все изменила. Аврора вновь умчалась в Грозный, и теперь – надолго…. Я точно не знаю, но говорят, бомба попала прямо в их дом.
После этого я только раз ее видел – Аврора раненого отца привозила в Москву на лечение. Пришла ко мне деньги в долг просить. Вновь пропала. А на днях звонит – рассказывал, что ты мой друг… В общем, если можешь, возьми ее на работу, не пожалеешь, она ученый-специалист, и никогда не подведет… Видимо, тяжелая у нее ситуация. Я прошу…
По правде, будучи еще в Москве, Гал Цанаев пару раз отчего-то вспоминал эту Аврору, и то с каким-то странным ощущением обеспокоенности, словно имя под стать «залпу Авроры» могло предвещать что-то революционно-взбудораживающее. Дабы знать, что за ученый эта Аврора, коль Ломаев так яростно нахваливает ее, Цанаев решил просмотреть ее труды, благо и по своим научным делам он должен