военного округа. Через десять лет штаб перенесут, а сквер расширят, да и День Победы уже будут праздновать не так. Наступят тёмные времена, люди потеряют прежние цели и станут проклинать то, что раньше было для них священно. Иногда я думаю о том, как хорошо, что дедушка не дожил до девяностых.
Вдалеке по аллее сквера навстречу Николаю двигалось несколько фигур. Две – он видел расплывчато, но понял сразу – были одеты в парадные открытые мундиры синего цвета. Две другие фигуры – в мундиры цвета морской волны. Один человек – в защитный плащ и синие брюки. И ещё какие-то люди шли вокруг, там и тут – но Николай смотрел только на военных. Они приблизились, и Николай замер. Он остановился, вытянулся и взял под козырёк.
Силы были не равны. Их пятеро, а он снова один. Но Николай не испытывал страха, как много лет назад, а чувствовал радость. Радость и гордость. Потому что такой день. Такое время. А скоро вообще наступит коммунизм, время забвения старых обид. Когда главнокомандующие Сибирским военным округом прошли, он опустил руку и тронулся с места.
– Старший лейтенант Куликов, круу-гом!
Николай обернулся. За его спиной стоял Сашка. Вернее, генерал Александр Ильич Задонский.
– Здравия желаю, товарищ генерал.
– Ну, Николай… Ну, здравствуй.
Генерал молча смотрел старому знакомцу в глаза, как тогда, в Закаменке. Николай тоже молчал. Он стоял уже не навытяжку, но с места не трогался. Наконец произнёс:
– С Днём Победы, товарищ генерал.
– И тебя с праздником, кулик – не велик. Видишь, я всё помню, – Генерал так же пристально следил за каждым движением собеседника. Он только обернулся на одно мгновение к своим спутникам и махнул им, дескать, идите, я догоню, – и снова уставился на Николая. – Жаль, что вот так, на бегу – но, брат, давно я хочу тебя спросить. Скажи мне, только честно. Не крути. Тогда, в Закаменке. Помнишь?
– Так точно, товарищ генерал. Помню.
– Что в кармане у тебя было? Тогда, когда мы в последний раз беседовали? Когда отец меня позвал?
– Нож был в кармане, товарищ генерал.
Задонский ещё секунду молча смотрел на Николая. Потом отступил на шаг.
– Нож, значит, – усмехнулся. – А ты смелый, кулик.
– Так точно, товарищ генерал. Не жалуюсь. Никогда не подставлял спину. – Дед сверкнул глазами и внезапно добавил: – И спора не нарушал. У кого как, а у меня всегда всё по-честному.
– Да уж, вижу, – усмехнулся Задонский. – Только разговорчив ты чересчур.
– Виноват, товарищ генерал, – и Николай вытянулся в струнку.
– Ну, бывай, кулик. Спасибо за честность. Может, встретимся ещё. – Насмешка не уходила из глаз генерала, но была уже не строгой, не злой.
Николай вскинул подбородок, а Задонский развернулся и быстрым шагом двинулся догонять своих спутников в парадных генеральских мундирах.
– Что, так и сказал: «Ещё встретимся»? – бабушка Дуся, строгая и высокая – выше деда на целую голову, – по старой привычке