весь раскраснелся:
«Тороплюсь, надо быстрее в город. Что там с этим Гвардасони…».
Колючие розы лежали на белоснежной скатерти и своим настойчивым запахом напоминали: «Пожалуйста, немного водички». Он поставил цветы в вазу на клавир и тут же забыл о них, быстро вышел из салона, поблагодарил хозяйку и поспешил к карете:
«Вечером вернусь, пани Людмила. Если Франтишек приедет раньше, скажите ему, что я здесь»
«Останетесь у нас?»
«Там будет видно», – он уже из экипажа помахал рукой всей прислуге с приказчиком Томашем во главе.
– 2 —
«Куда прикажете ехать?»
«На Старомнестский рынок в Тынскую школу, к Праупнеру», – сказал наобум. Не хотелось ехать к «Грозди». Чувствовал, внезапное исчезновение Гвардасони не случайно и несёт какую-то угрозу их апрельскому договору о новой опере. И всё же продолжал тешить себя надеждой, может, тот поехал в Драждьяны, к нему, уточнять подробности контракта, а он, Моцарт, за этим же приехал в Прагу, вот они и разминулись.
Праупнера тоже не застал. Что же, заглянуть всё-таки в «Гроздь»? Нет, нельзя сейчас бездельничать.
«Куда изволите теперь?»
«К графу Пахте, на Анненскую площадь», – там он что-нибудь разузнает и заодно ответит визитом за тот чудесный вечер перед отъездом в Драждьяны.
Пахта был дома и очень обрадовался приезду приятеля. Моцарт сейчас расскажет о Берлине, о короле и его капелле. Но маэстро обо всём говорил в общих чертах, всё искал удобного момента перевести разговор на итальянскую оперу в Праге, на пресловутого импресарио. И вот, критикуя плохие оркестры в Берлине, вспомнил о Пражском, «своём», отличном.
И кстати:
«А как поживает Гвардасони? Я хотел бы его повидать».
«Вы его не застанете, Моцарт, он теперь слишком далеко».
«Где же?»
«В Польше»,
«Как это, так неожиданно!»
«Его пригласили из польского правительства. Они просят поставить им итальянскую оперу, а для Гвардасони это очень интересное предложение. Пообещали заплатить столько польских злотых, сколько он потребует. Вот он всё бросил и умчался в Варшаву».
«Может быть, пока только, чтобы осмотреть театры?»
«Возможно, я не знаю, но только Ностиц теперь вынужден поставить другого директора, уже подписал контракт с Варом. Видно, сомневается, что Гвардасони вернётся в Прагу».
«А что с певцами?»
«Они ещё здесь, должны отработать контракты. У них гастроли в Драждьянах. А Гвардасони жаден до дукатов как чёрт. Помните, с каким трудом он расставался с той сотней дукатов за вашего „Дон Жуана“? А ведь вы спасли его от разорения, он получил, благодаря этой опере, новый кредит. Мог бы заплатить вдвое больше».
Моцарт опустил глаза. Если бы он имел тогда двести дукатов!
«Что в Берлине? Там „Дон Жуаном“ заинтересовались?», – Пахта прервал его размышления.
«Об опере