кто-то, бормоча «Увы, бедный Йорик», замышлял убийство.
Инспектор рассказал, как скелет был обнаружен в бутафорской оперного театра, где и положено ему находиться, но никто, в том числе и Фербелоу, не мог объяснить, что произошло с шеей.
– А в протоколе вскрытия, – продолжил он, – сказано: смещение позвонков произошло под воздействием внешней силы. Как будто, когда Шортхаус повис, кто-то потянул его вниз.
– Какой ужас, – тихо проговорила Элизабет.
– А во многих операх в качестве реквизита присутствуют скелеты? – поинтересовался Фен.
– Ну не во многих, – ответил Адам, – но в нескольких определенно. Например, скелет есть в опере Чарльза Шортхауса по сюжету пьесы Кайзера «С утра до полуночи». Кстати, я думаю, Чарльз единственный наследник Эдвина.
– А как у него с деньгами?
– Он был весьма состоятельный, но большую часть капитала потратил на постановку своих опер. В Англии вообще композитору, пишущему оперы, прожить на это очень трудно. – Адам задумался. – Эдвин, я думаю, скопил за свою жизнь приличную сумму, семьи у него не было, и теперь Чарльзу будет на что поставить «Орестею».
– Какую «Орестею»?
– Это такая тетралогия, которую он сейчас заканчивает. Либретто написал Кадоган. Для подобной эпопеи определенно требуется построить специальный оперный театр. Так сказать, второй Байройт.
– Получается, что Чарльз Шортхаус тоже попадает под подозрение, – проговорил Фен. – А вот снова появился К. С. Льюис.
– Учтите, Чарльз Шортхаус живет в Амершеме, – напомнил сэр Ричард.
– Но ведь существует транспорт, – возразил Фен. – Надо выяснить, есть ли у него алиби.
Пришла пора ланча, и бар начал пустеть. Дверь часто открывалась, в зал проникал холодный воздух. За окном потемнело так, что казалось, наступил вечер.
Дверь в очередной раз отворилась, чтобы впустить пару. Молодые люди нерешительно остановились, не зная, какой выбрать столик.
Адам махнул рукой:
– Идите сюда, погрейтесь у камина.
Молодой человек, красивый, высокий, крепко сложенный, с темными грустными глазами, выглядел как-то болезненно. На бледном лице было что-то вроде экземы. Его спутница, Джудит Хайнс, была ему под стать. Так же молода, очаровательна, а свитер и слаксы под теплым коричневым пальто подчеркивали стройную фигуру. Правда, Джудит казалась несколько холодноватой, что могло говорить об искушенности и некой расчетливости. В ее волосах поблескивали еще не растаявшие снежинки. То, что она влюблена, было видно невооруженным глазом.
Они сели.
Адам по очереди представил свою жену, сэра Ричарда, профессора Фена и инспектора Маджа.
– Меня зовут Борис Стейплтон, – произнес в ответ молодой человек, – а мою подругу Джудит Хайнс.
Фен жестом верховного жреца заказал всем выпивку.
Некоторое время все молчали. Затем Адам произнес:
– Мисс Хайнс и мистер Стейплтон участвуют в постановке «Мейстерзингеров».
– Так вы говорите, премьеру отложат, –